6 февраля, в три часа пополудни Фейсал в великолепном арабском костюме, и его переводчик Лоуренс в форме хаки, но с арабским «агалем» на голове (униформа армии шерифа) представились перед Уилсоном, Ллойд-Джорджем, Клемансо и Орландо, каждый из которых был в сопровождении своего министра иностранных дел.[475]
«От имени моего отца, который по просьбе Великобритании и Франции вел Арабское восстание против Турции, я пришел требовать, чтобы народы, говорящие по-арабски, в Азии, за линией, которая тянется от Александретты в Диарбекир и до Индийского океана, были признаны независимыми и суверенными под гарантию Лиги Наций[476]… Подтверждение государств, существующих в этом регионе, определение их границ, как и формирование ожидаемых новых государств и их границ, должны установиться между нами путем переговоров, после того, как желания их обитателей будут выяснены. Подробные предложения по этим вторичным пунктам будут сделаны моим правительством в соответствующее время и в соответствующем месте.
Уверенный, что союзные державы придают больше важности телам и душам людей, говорящих по-арабски, чем своим собственным материальным интересам, я основываю свою просьбу на принципах, провозглашенных президентом Вильсоном в Маунт-Верноне».[477]
Он настаивал на арабской воле к единству так же, как настаивал на их воле к независимости, апеллируя к тому, чью сторону приняли в войне арабы, и с вежливой твердостью отвергая соглашение Сайкса-Пико. Он принял временную помощь и интервенцию Англии в Месопотамию и Палестину, а Франции в Ливан, на условии, что принципы суверенитета и единства арабов будут сохранены.
«Наконец, я благодарю Великобританию и Францию за помощь, которую они оказали арабам в их борьбе за свободу, и намереваюсь от их имени просить вас об исполнении обещаний, которые были ими сделаны».
Он не упоминал ни о письмах Мак-Магона, ни даже о декларации Семи Сирийцам. Обращаясь к Ллойд-Джорджу и Клемансо, он обращался только к декларации от 7 ноября; не прошло еще и трех месяцев, забывать о ней было бы слишком рано. Он обращался к Вильсону, вспоминая Маунт-Вернон.
Его речь произвела большое впечатление[478] (которое ничего не значило); но, не считая того, что никакие речи не могли изменить затронутых интересов, никто из тех, кто слушал его, не знал, в какой мере эмир представлял Сирию. Провозгласив от имени арабов единство их зарождающегося государства, Фейсал выразил фундаментальный принцип арабского движения, а именно, принцип тайных обществ — принцип людей, которые, будучи в армии или вне армии, встали на сторону союзников. Но комитету было неизвестно о тайных обществах. Если бы он о них и знал, то видел бы в них лишь наиболее решительную часть сирийских энергичных людей, но не отражение самой Сирии: конференция планировала присоединиться к пожеланиям большинства арабов; не было очевидным, что их пожелания в Сирии совпадали с пожеланиями «Фетах». Фейсал был представителем не столько народа, сколько победившего заговора; к тому же он был таковым для очень малого числа людей в Европе — и, конечно, не был ни для одного из своих слушателей, из которых никто не знал даже названий тайных обществ. В их глазах он был представителем Хиджаза, претендующим от имени Хиджаза на единство и независимость арабов. Это единство и эта независимость, если бы их признали, послужили бы Хиджазу и его властям. Как отдать управление арабским государством наименее цивилизованному народу из тех, что составляли его, как позволить бедуинам управлять Дамаском и Багдадом? Вымысел, с помощью которого Лоуренс добился присутствия Фейсала за тем столом, где, то с гневом, то с небрежностью, разыгрывались судьбы народов, обернулся против эмира. Если он не представлял Хиджаз, то он не представлял ничего. Конференция собиралась принять делегацию центрального сирийского комитета…[479] А в его кабинете многими неделями собирались телеграммы с бесчисленными подписями, из которых одни давали Фейсалу полномочия, другие их отрицали… Конференция собиралась принять ливанскую делегацию…
Дискуссия, которая последовала за представлением, ничего не принесла (один спрашивал, сколько арабских воинов поддерживало союзников[480], другой — был ли планируемый мандат унитарным или коллективным), когда Фейсал предложил, чтобы комиссия по расследованию, назначенная конференцией, посетила Сирию и Палестину и довела бы до его собеседников желания населения Леванта. Президент Вильсон подчеркнул это предложение и заявил, что его поддерживает.
475
А именно, перед Советом Десяти (см. T. E. Lawrence, la France et les Français, стр.172–175).
476
Лига Наций — международная организация, основанная в 1919–1920 годах с целью разоружения, предотвращения военных действий, обеспечения коллективной безопасности, урегулирования споров между странами путём дипломатических переговоров, а также улучшения качества жизни на планете. Прекратила свое существование в 1946 году. (Примечание переводчика).
477
Имеются в виду «четырнадцать пунктов» президента Вильсона (8 января 1918 года). Вспомним, что Маунт-Вернон принадлежит семейству Джорджа Вашингтона.
478
Это впечатление далеко не было единодушно благоприятным. См. реакцию полковника Хауса (House) и Чарльза Сеймура (Seymour) с американской стороны) и Жоржа Легю (Georges Laygues) со стороны французской) в T. E. Lawrence, la France et les Français, стр. 172, 175.
479
См. статью Chekri Ganem, президента Центрального сирийского комитета, на первой странице «Фигаро» от 11 октября 1919 года «La Syrie et les droits du Hedjaz».