— Повторяю последний раз: ты не тронешь никого из людей. А если тронешь, то отправишься прямиком в забвение. И никуда иначе, — в моём голосе звучала сталь.
— Я поняла… поняла, — ответила она и сглотнула. — Мне казалось, что вы стали мягче. Вот и решила попробовать, но теперь вижу… как была не права, вы стали ещё жёстче, чем раньше.
Она подняла на меня испуганный взгляд. Редко такое удавалось увидеть у демонов. Но попасть в забвение они и правда опасались.
— Времена меняются, — ответил я. — Сейчас трон мне поможет вернуть только жестокость и честь.
По лицу было видно, что Тлена не поняла, что такое честь, но я даже не стал пытаться объяснять. Это всё равно что чёрной стене внушать, что она белая. Глупо и бесполезно.
— Я могу идти? — спросила Тлена.
— Иди, — кивнул я, и девушка спешно вышла из моей комнаты.
— Ну, Саня, ты и правда жесток. Больше она так притворяться не станет, — печально сказал Легион.
— А ты не терял надежды провести ночь с демоницей?
Легион в своём репертуаре…
— Ага. Да я сразу понял, что она стоит за дверью, но специально тебе не говорил. А этот пушистый предатель меня сдал, и это после того, как я ему помогал!
— Он сдал не тебя, а Тлену. Надо будет за это ему хорошего корма купить.
— Лучше мясную вырезку, — проворчал Легион. — И вообще, почему я тебе это советую?
— Потому что ты не умеешь молчать, — усмехнулся я.
— Умею. Но не хочу, — буркнул он.
Больше ночных происшествий не было. И никакие девушки не пытались пробраться в мою комнату.
Следующий день прошёл без происшествий. Мы с Романом Евгеньевичем выбрали из списка одного демона для уничтожения и всего за пару часов с ним справились. Там не было ничего сложного даже для средних рангов.
Именно этого демона сто одиннадцатого уровня полагалось изгонять магистру. Но по факту с ним бы справился и ранг ниже.
А в ордене не любили рисковать понапрасну. И действовали наверняка. Маг рангом ниже не факт, что смог бы уничтожить его, а только изгнал. Если бы никто из магистров не был свободен, только тогда отправили бы аспиранта.
Перед тем как я уходил из ордена, мне выдали положение о конференции, которая начнётся на следующей неделе. Предстояло подготовить речь, а потом меня ждал целый час общения с журналистами, которые попросили выделить им время для общения лично со мной. Очень уж их интересовала моя персона… а вот меня они совершенно не привлекали.
Сперва я хотел отказаться, но Тимур Алексеевич прямо обозначил, что выбора у меня нет. Либо я сам отвечу на все вопросы, либо орден будет придумывать ответы за меня, потому что журналисты в любом случае не отстанут. Он даже сравнил их с неизлечимой болезнью, от которой можно избавиться, только проведя операцию. Но тем не менее не факт, что потом не будет последствий. И тогда я понял, что лучше согласиться на это предложение.
Полина и Тлена, которую теперь домашние звали Татьяной, пока друг друга не убили. И это уже радовало.
— А где Борис? — спросил отец за ужином.
Сони тоже не было. Но, как передали слуги, Годунова обиделась на меня за то, что я не разрешил пойти ей на тот самый приём. Она заперлась в своей комнате, напрочь отказавшись от ужина. У нас здесь не пансионат, поэтому заставлять её никто не стал. Проголодается — сама спустится.
А вот насчёт Бориса отец переживал.
— Сказал, что у него дела, — ответил я, переходя к порции второго.
Полина под руководством Азалии научилась очень вкусно готовить. Правда, теперь её звали Анастасией. Главное, самому не запутаться в этих именах! У меня в доме три служанки, и у каждой по два разных имени.
Долгие годы Анастасия работала прислугой в аристократических домах, и её научили всему, что нужно, чтобы она не отличалась от людей. А потому как моя старшая служанка она обучала остальных.
— Какие дела могут быть у Бориса? Мы же недавно переехали в Москву, — недоумевал отец.
— Олег, он взрослый мальчик, сам разберётся, — вмешался дед.
— Ну знаешь, — хмыкнул отец. — После того, что случилось со всей нашей семьёй, я за всех переживаю.
С одной стороны не хотелось, чтобы отец беспокоился, ведь Борис всего лишь проводил время с Анной. А с другой, я прекрасно понимал родителя — потерявши родных однажды, куда сильнее опасаешься, что это случится вновь.
— Оно и понятно, но не надо превращать это в гиперопеку. Может, он там на свидание пошёл. Не должен же он тебе говорить о каждом своём шаге! — проворчал старик.
— А мог бы и подумать о чувствах отца.
На это дед лишь отмахнулся, не желая продолжать беседу.
— Саш, может, ты знаешь, где твой брат? — обратился ко мне отец.