- Ты принят. Распределение пройдешь с первым курсом. Поезд отходит…
- Знаю. Копии документов оставь в гостиной на столе, я потом гляну, чтобы не слишком явно врать в случае чего. И можешь не волноваться, раз лишние глаза и уши покинули сей гостеприимный кров, то я перестану осторожничать и буду появляться только в случае крайней необходимости. Ну, может, иногда приду переночевать. Чао, папА. Езжай куда-нибудь в Америку, развлекись. А маман скажем, что ты за мной приглядывал.
Демон подмигнул опешившему мужчине и исчез. Ему еще надо было сделать много важных дел – осмотреть защиту Малфой-менора и подобрать подходящую поляну в светлом лесу. Четвертое августа – день рождения Эллеманила* – уже не за горами.
***
Через три дня Балтазар вынужден был признать, что защита раковины, скрывающей его жемчужину, практически безупречна. Тонкая паутина чар и заклятий опутывала величественный менор столь плотно, что глаза начинали болеть. Это если смотреть в магическом спектре, конечно. А обычным взглядом вообще почти ничего невозможно было различить.
Но, потратив три дня, массу сил и использовав аж три серьезных артефакта, Балтазар все-таки создал себе лаз – небольшую прореху в защите, в которую мог протиснуться в своей змеиной форме. Эта небольшая брешь в почти идеальном конгломерате была отлично замаскирована. Шансы, что она будет обнаружена кем-то посторонним, стремились к нулю с ужасающей скоростью.
Прекрасно. Самого наследника этого великолепия защита выпустит, а он проползет в проделанный ход. Можно было бы ворваться и забрать свое силой, но это означало настроить всех жаб этого болота против себя. А ему только-то всего и надо, что помочь Эллеманилу принять кровь. И сделать это как можно менее болезненно.
Еще неделя ушла на поиск подходящего для ритуала места. Светлому эльфу необходим волшебный лес. Единственный более-менее подходящий – Запретный, что около Хогвартса. Но он темный. А светлых эльфийских лесов в этом убогом мире не наблюдалось вообще. Ругаясь сквозь зубы, Балтазар вплоть до первого августа был занят подготовкой к ритуалу.
Вечером третьего осторожно пробрался сквозь защитный купол Малфой-менора и пополз в направлении самого величественного строения, стараясь миновать магические ловушки и не отвлекаться на ласки, которыми его одаривали Тхашш и Хссаш, решившие, что он обратился змеей с единственной целью – приласкать своих Хранителей. Строго нашипев на белую и черную головы, Балтазар продолжил путь. К полуночи он удобно свернулся под кроватью Светлого, ожидая, пока тот впадет в транс, чтобы похитить свое сокровище и помочь ему снова стать самим собой.
Наконец дверь, ведущая из ванной, бесшумно отворилась, и в комнату вошел Люциус. Балтазару было непривычно назвать Светлого этим чужим именем, но, похоже, придется смириться. Прикрытый лишь тонким шелковым халатом, юноша был прекрасен. Демон почти не дышал, чтобы не вдыхать пьянящий аромат своего змееныша. Даже человеческая форма не портила Эллеманила. А после принятия наследия он должен стать еще красивее. Вздохнув, змей лизнул обиженную белую мордаху и ласково потерся о нее носом. Черный тут же зло и ревниво зашипел. Пришлось утешить и его. За этим приятным занятием Балтазар не заметил, как Люциус разделся и устроился в своей королевской постели.
Дождавшись, пока юноша заснет, змей выбрался из своего убежища и переполз на кровать. Потом, чуть углубив сон своего мальчика, Балтазар принял свою человеческую форму, вытягиваясь рядом на шелковом покрывале. В течение часа он рассматривал прекрасное лицо - тонкий аристократический нос, розовые манящие губы, длинные темные ресницы, светлые волосы. Очень хотелось целовать это потерянное счастье. Но в вопросах, касающихся его Сердец, демон умел делать правильный выбор между приятным и необходимым, сдерживая свой взрывной темперамент.
Прошло еще около часа, и тело молодого аристократа как-будто одеревенело. Невидящие глаза распахнулись и уставились в окно, за которым шелестел сад. Люциус попытался сесть, но Балтазар тут же подхватил его на руки, завернув в покрывало, и понес к выходу. Магическая карта светилась перед ним, позволяя обходить коридоры с портретами, не встречаться с привидениями. Дойдя до купола защиты, Демон осторожно поставил Люциуса на ноги и тот, шатаясь, как лунатик, пересек его. Змей выскользнул за ним. Через час они уже были в Запретном лесу на подготовленной поляне, расчерченной многолучевой звездой. Люциус послушно лег в самый ее центр, по-прежнему не осознавая происходящее. Демон активировал коротким заклинанием магическую фигуру и, обняв юношу, воззвал к силе леса.
В зарослях послышались шумы, шорохи и тихие вздохи. Тело в его объятиях изогнулось, и с розовых губ сорвался мучительный стон. Сейчас, в тишине леса, с телом ничего не соображающего Светлого на руках Балтазар мог побыть мягким, таким, каким не был никогда. Даже с Хранителями. Потому что не мог себе этого позволить. Дурея от собственных слов, он зашептал в порозовевшее ушко:
- Чшшш, потерпи, Синеглазый мой. Потерпи. Чуть-чуть. Я давно простил и тебя, и Черноглазого. За то, что вы оставили меня. За то, что сбежали из Лунного замка. Плохо вам там было, да? Чшшш… вот, выпей, - прижатый к губам фиал из розового стекла, - я не сержусь. Может, я был не прав, что держал вас взаперти. Но вы оба такие… хрупкие, вы нуждались в защите. Но сейчас война окончена. Слышишь, Синеглазый? Я сделаю все, чтобы вас вернуть. И тебя, и Тхашша. Хотели пожить самостоятельно? Дементор, Хссаш, выпил твою душу, обрекая на вечные муки в мире Теней. Маленький мой, мой светлый… я не мог этого допустить. Война пришла за вами и в этот мир. Она уже близко. Я не позволю ее тяжелым жерновам перемолоть вас, мои Сердца. Вы принадлежите мне. Мне одному. Потерпи, родной, вот так. Ушки твои уже заострились. Как же хорошо, что ты не слышишь весь этот сентиментальный бред, Хссаш. Вот вы с Тхашш смеялись бы надо мной. Балтазар шепчет ласковые глупости. Еще совсем немного, и ты снова станешь собой. Пусть вы с Черноглазым ничего не помните. Я снова завоюю вас. И не оставлю. Никогда. Клянусь.