Кольцо на моем пальце вспыхнуло жаром. Обожгло кожу. Я не успел задуматься над этой болью – тьма проглотила меня. И последнее, что я почувствовал, – укус клыков, сцепившихся на моих ногах. Боль пришла из кошмара, который я часто видел в Гриде.
Это все имеет смысл.
***
Поле боя озаряется кровью. Она течет с небес, заливая все вокруг: траву, трупы, трутней, трусов, троглодитов, тропы, тросы. Тьма расползается из чужих вен, а я перекрашиваю ее в красный. В этом есть смысл. Ведь все имеет смысл.
Люди пришли ради того, чтобы увидеть победу, но они увидят лишь поражение. Мне нужно это, потому что это не нужно больше никому. Демоны отворачиваются от Люцифера, забывают то, зачем он все это начал. Утренняя Звезда не могла ошибиться в своем падении. Но она могла ошибиться в своем восходе. Это знают все, кроме меня. Потому что я никогда не интересовался небом. Все интересное – здесь, на земле. Такое скучное, такое вожделенное.
Рыжая воительница. Она отличается от других. И та, что стоит позади нее, тоже. Солдатка говорит со мной настойчиво и грубо. Мне смешно. Я никогда не позволял так говорить со мной. Тот, кто выбирает подобный тон, не заслуживает на солидарность и честь. Поэтому я не обращаю внимания на солдатку. Я протыкаю ее клинком, который до того она держала в руках. Мне не интересны мелкие людские шавки, которые воют на солнце вместо того, чтобы выть на луну. Мне не интересны мелкие людские понятия о «чести». Что такое честь? Точно не то, за чем пришел я. Точно не то, за чем пришли они.
Наконец, наивная девчонка умерла. Надо отдать ей должное – боевой дух имеет. Хотя это все еще не отменяет того факта, что она груба, словно кол, выточенный деревенским парнем.
Ее меч был важен. Мне он понравился. Клинок заговорил со мной игриво и почтительно, так, как мне нравится. Из всего оружия вокруг меня только этот меч так говорил со мной. Я спросил у него:
– Чего ты желаешь?
И он ответил:
– Жизнь.
Я решил, что ее можно подарить такому красивому мечу. Он того заслуживает. И поэтому я легким свистом напел знакомый каждому металлу мотив: первую историю. Двуручник взвился в воздух, разнося песнь по полю боя. А затем, я подарил первой истории новое звучание: четвертую. Первое увещевало свободу, четвертое – умоляло рабство. Клинок насытился моей тьмой, получил чувство голода. И не решился его проигнорировать.
Души, души, множество душ было пленено этим мечом. Я подарил ему жизнь, о которой он и мечтать не мог. Я сделал его вместилищем множества солдатских личностей. Они все оказались заточены в проклятом лезвии, которое я оставил рядом с трупом его хозяйки. Мне не нужны были новые клинки. Поэтому я решил: пусть достанется кому-то, кто сможет его использовать. Мне же нужно было идти дальше. Я хотел найти человека, который будет вежлив, почтителен и силен. Возможно, с ним мне будет интересно сразиться. Так, как этого хотела та глупая рыжеволосая.
В конце концов, несмотря на просьбу Люцифера, мне ничто не мешало развлечься. Ведь так? Я демон, а демонам не присуще скучать, даже во время самой унылой работы. Этому учишься после первого прожитого тысячелетия.
***
Земля пышет жаром. Под сапогами кучи пепла. От домов остались лишь смрадные угли, не потерявшие запах паленой плоти: убогой и беспризорной.
Я знаю, что я здесь делаю. И усмехаюсь. Да, это та деревня. Не только из моего кошмара – я знаю это место. Здесь был рожден мой отец. Он когда-то отвозил меня сюда. Почему-то я вспомнил это только сейчас. Не знаю, помогла ли мне Тласолтеотль или всего лишь случайное совпадение времени и мысли. Думаю, не имеет значения.
Крепко сжимаю рукоять отцовского меча. Раньше, когда видел этот кошмар, мне казалось, что этот клинок – инквизиторский. Наивно и глупо. Ведь на навершии, «яблоке» эфеса была чеканка моего семейного герба. Ворон, сидящий на черепе. Это символ клана. Это символ замершего времени. Это символ… нашего существования.
Для плоти демона стальной клинок не представляет опасности. Но черт возьми! Как меня зовут? Я – Джордан, сын Джордана. И я был рожден, чтобы показать этому миру, на что способна наша семья. Кто, если не я, разрежет этого проклятого демона на куски? Ха!
Тело наполнено непривычной легкостью. Еще бы, наконец-то я лишен этого проклятого мрачного типа. Моя душа чиста, такая, какой ее хотела бы видеть моя мама. Без демона внутри шагать легче, чем дышать. И это вселяет в меня уверенность. Больше я не проиграю. Не сбегу. Не оступлюсь. Наконец-то я – только Джордан, и никто больше. Я не человек, я не демон, я не инквизитор, я не Плачущий, тем более, я не Спящий. Я – сын своих родителей. Гордость нашего клана. Я тот, кто помнит надежду в отцовских глазах. И любовь – в материнских. И я их не подведу.
Демон ждет меня. Его огромное, мощное тело стоит среди пылающих жилищ. Он гораздо больше меня, и я чувствую, что взгляд направлен в мою душу. Но в ней можно увидеть лишь решимость. Дым пробует застлать морду, хоть и не может скрыть то, что вместо клыков у этого демона – мечи. Ржавые, изношенные клинки.
Спящий ревет. Его щеки принимают на себя кровавые слезы. И я усмехаюсь.
– Ну что, демон? – я перекрикиваю треск горящих бревен, медленно вынимая клинок. – Ты долго ждал этого дня, верно?
– Я ждал, – соглашается демон, глядя на меня сквозь лезвия, распирающие его веки.
– И я тоже. Сегодня мы наконец-то решим, кому владеть этим телом – вампиру или демону.
– Разве ты не говорил, что хочешь слиться воедино?
– Слиться... Размытое слово. Скажем точнее: у штурвала останусь именно я.
– У вампира нет ни шанса.
– Прости, не собираюсь играть в твои игры. Я знаю, как ты любишь вежливость, услужливость и прочее сучье дерьмо. Нет, не ко мне, дружок. Вынимай свой клинок. Если не сделаешь этого – проиграешь.
Демон усмехается. И я отвечаю тем же. Опережаю его реплику:
– Мой меч неприкосновенен. Он не касался ни крови твоей, ни крови твоих слуг. И не коснется до самой твоей смерти.
– Ты подготовился. Наверное. Тебе так кажется, да? – демон провел языком по ржавым лезвиям. – Я не желаю играть в бахвальство, как это любишь ты. Но скажу: проиграешь и умрешь на моих зубах.
Плачущий издает рев. Его нутро взрывается лезвиями. Лапы отталкиваются от земли. Я успеваю заметить движение когтей, но что важнее – слышу свист лезвий. Они движутся ко мне, пронзают воздух, ближе и ближе…
– Глаза сомкнитесь, песок замри, – напел я, с улыбкой отходя в сторону.
Демон замер в воздухе, а его лезвия, выстроившиеся в ряд, обещали задеть меня. Я задумчиво оценил их траекторию и, после секундного колебания, решил взобраться на руку противника.
Подтянувшись, я встал на его запястье. Пройдясь по вытянутой руке, я с интересом осмотрел шкуру демона. Она была… обычной. Я решил, что был бы смысл прикрыться доспехами. Но, видимо, Спящий был слишком уверен в своей Симфонии металла. Да, если его проткнуть сталью – можно прощаться с жизнью. Это понятно. Но с другой стороны…
Я вернулся к кисти демона. Занес меч, прицеливаясь. И ударил. Лезвие замерло на поверхности одного из когтей. Конечно, я не мог отрубить его, пока время остановлено. В конце концов, я не всемогущий и не любимчик богов – часы согласны приостановиться только ради меня. А все остальные… наверное, в безопасности, пока время не идет.