Сосед справа, принц Шнери, был низеньким и толстым. Он тоже принадлежал к королевскому клану, и, что важнее, он бывал в Новарии, где учился в Академии Отомае. Я завел с ним разговор о шатре.
— Ничего удивительного, — сказал Шнери. — Если я не ошибаюсь, это и есть тот самый шатер. Когда имущество Багардо было отправлено на аукцион, странствующий торговец купил его, перевез через горы и продал Чаму. Он уверял, что под этим шатром можно собрать больше людей и что он меньше весит, чем наши традиционные палатки из шестов и шкур.
Эта сделка вызвала страшные споры среди хрунтингов. Некоторые говорили, что нужно купить тент, потому что он порождение прогресса, а прогресс неизбежен, и тот, кто хочет защититься от него, должен шагать с ним в ногу. Другие возражали, что старые и испытанные пути лучше. Кроме того, использовать новарианские предметы — значит поставить себя в зависимость от новариан, которые постепенно, при помощи всяких фокусов смогут превратить нас в попрошаек. Как видите, победила та партия, которая стояла за прогресс.
Совет начался с обеда. В отличие от новариан, швенры жуют громко, широко открывая рты. На столе стояли огромные кувшины, и женщины заполняли их пивом. Чам и его вожди начинали пьянеть.
Пришло время тостов. Швенрский обычай отличается от новарианского. Новариане пьют за других — тех, кому они хотят оказать честь. Тот, кому оказывается эта честь, сам не пьет, пока его сотрапезники по очереди встают и поднимают за него кубки. Швенры же, наоборот, пьют сами за себя. Например, один плотный парень со сломанным носом встал и провозгласил:
— Кто ведет своих соратников в каждой битве? Я, бесстрашный и неуязвимый Шраген! Кто единым ударом убил пятерых гендингов в битве при Уммеле? Я, могущественный и доблестный Шраген! Кто стал победителем турнира по борьбе между кланами, проведенного в честь 50-летия Чама Теорика, пусть всегда ему улыбаются боги! Я, свирепый и неутомимый Шраген! Кто никогда не забывает о своей чести? Я, благородный и доблестный Шраген! Может ли другой воин сравниться с незапятнанным и всеми любимым Шрагеном? Нет, и поэтому я пью за свое великолепие!
Сосуды с пивом все наполнялись. Когда великолепный Шраген сел, встал другой и произнес хвалебную речь в честь себя, аналогично восхваляя свои достоинства. Шнери перевел мне ее. Как говорят у нас дома, самовосхваление часто предшествует падению.
Проведя таким образом около часа, вожди хрунтингов соответствующим образом нагрузились. Наконец Чам Теорик постучал по столу рукоятью кинжала.
— Пришло время для дел! — воззвал он. — Сегодня у нас только два вопроса. Первый — жалоба гендингов на то, что один из наших храбрых генералов угнал у них стадо овец. Второй — предложение, полученное от Ира через посредство демона Эдима — вон того парня жуткого вида, что сидит между Хваедниром и Шнери. Первое: овцы. Вперед, мастер Минтхар!
Жалобщиком от гендингов был человек средних лет, рассказавший о краже отары овец, умыкнутых бандой воров-хрунтингов. Чам Теорик допросил Минтхара. Нет, жертва не видела похитителей. Откуда же он знает, что это хрунтинги? По данному пастухом описанию костюмов и сбруи лошадей, а также по избранному теми направлению…
После часовых препирательств, за время которых несколько вождей уснули, Теорик закончил процедуру.
— Ты не представил неопровержимых улик. Если гендингам нужны овцы, они могут купить их у нас.
— Но, Ваша Свирепость, для нас это вопрос чрезвычайной важности, — запротестовал жалобщик.
Теорик вскипел:
— Уходи, нечестивый! Мы не верим ни одному слову твоей сказки! Всем известно, какие гендинги лгуны…
— Всем известно, какие хрунтинги воры, ты хочешь сказать! — закричал жалобщик. — Это означает еще одну войну!
— Ты оскорбляешь нас и угрожаешь нам в нашем собственном доме! — завопил Теорик. — Стража, где мой лучший нож? Снять с него голову!
Стража поволокла кричащего и упирающегося Минтхара из шатра. Вожди заспорили. Несколько человек пытались заговорить с Чамом одновременно.
Некоторые считали, что именно так и следует обращаться с этими вероломными наглецами; другие — что послов следует уважать независимо от их миссии. Один перекричал всех, приникнув почти к самому уху Чама Теорика.