Од'О захихикал, потирая маленькие ручки, и охотно объяснил:
— Правильно мыслишь, правильно. Но я не такой дурак, чтобы просто так обучать тебя волшебству и раскрыть все мои секреты. Чтобы стать магом, ты отдашь мне часть своей души. Ты не будешь больше просто человеком, тысячи невидимых нитей свяжут тебя с миром демонов, это не позволит пойти против меня. Но и свою волю ты не потеряешь, уверяю, ты даже ничего не заметишь. Но подумай, какую огромную власть ты получишь в свои руки! Корона Аквилонии по сравнению с твоим будущим могуществом — детский чепчик! К тому же, человек, я оказываю тебе великую честь: ты будешь не слугой, а Учеником!
Конан содрогнулся, представив, что его ожидает. Мысли все быстрее и быстрее вертелись в поисках спасения. Неправильно истолковав молчание киммерийца и приняв его за согласие, Од'О повернулся к Октогируму и громко приказал:
— Отправляйся в Рубиновый Грот. Возьмешь там Железный Обруч и Главную Книгу Воды. Все принесешь во дворец, — затем, повернувшись к Конану, приветливо спросил: — Я думаю, о делах можно поговорить в более приятной обстановке?
«Неужели он думает, что успел сломить меня?» — недоумевал киммериец, наблюдая, как Октогирум медленно поворачивается, чтобы уйти. Все происходящее напоминало ему… нет, даже не сон, но что? Эта странная торопливость, трюки с изменением внешности, страшные картины, родившиеся из упавшего на песок шарика… Кром! Да это же балаган! Дешевый спектакль, наспех придуманный и разыгранный для того, чтобы запугать и сломить волю! Недаром Гардевир предупреждал, что любимое развлечение Од'О — это миражи! Конан быстро припомнил, как развивались события. Демон отправился искать Октогирума, предоставив Паноре развлекаться со своими утопленниками. Он не собирался на землю, хотя и упомянул в разговоре с дочерью о какой-то ловушке, которую готовит киммерийцу. Вот оно! Демон просто не успел бы совершить все те злодеяния, которые он, куражась, демонстрировал Конану! Имея уже богатый опыт общения и борьбы с волшебниками, киммериец понимал, что для того, чтобы наложить заклятие, да еще такое страшное, даже столь могущественному демону, как Од'О, понадобилось бы время!
Конан наклонил голову, чтобы невольная улыбка не выдала его мыслей. Пусть Од'О считает, что его ловушка сработала.
Демон с удовлетворением наблюдал, как могучий киммериец спокойно вкладывает меч в ножны. Его, конечно, больше бы устроило, если бы человек вовсе снял это проклятое оружие и оставил его на песке, но для этого еще не пришло время. Люди ужасно упрямы и своенравны! Единственное, на чем можно играть, это на их поразительной сентиментальности. Од'О не раз уже использовал этот прием и не переставал удивляться, во что превращались самые отчаянные и неподкупные воины, стоило хоть чуть задеть их мать или детей. А эти бессмысленные слюни по поводу жен! Демон гадливо поморщился при воспоминании о черноволосой похотливой красотке, родившей ему Панору и Октогирума. Вначале эта ничтожная тварь возомнила о себе невесть что, а потом, валяясь у него в ногах, молила сохранить ей жизнь… Нет, милая, свое дело ты сделала, больше ни на что не сгодишься. Од'О мельком вспомнил искаженное ужасом и болью лицо женщины, по которому пробегали багровые отблески, огромную мутную волну, поглотившую ее… Сам он стоял у скалы, держа на руках двух новорожденных младенцев, и упивался великолепной открывшейся перед ним картиной разрушения: земля ходила ходуном, по ней разбегались трещины, в которые бушующее море тут же устремляло потоки воды. Поднимавшаяся из глубины лава превращала воду в пар, со страшным скрежетом раздиравший трещины еще шире. Все это стонало, грохотало и шипело, будто вот-вот вслед за детьми Демона Океана и земля готовилась родить своего огненного ребенка. Од'О представил себе на мгновение, что видит свое будущее, и в его руках, наконец-то, сосредоточена вся власть на миром. Два крошечных комочка, пищавшие над ухом, не вызывали в нем никаких эмоций, они были просто очередным этапом в его сложном демоническом плане завоевания суши. И как это женщины могут испытывать нежность к таким жалким своим подобиям? Сейчас его новорожденные дети больше всего напоминали Од'О слепых крысят в трюме затонувшего судна…
Конан спокойно ждал, когда Демон оторвется от своих воспоминаний. Маленький золотой блик мелькнул среди поваленных мачт, и он догадался, что Октогирум отправился в Рубиновый грот не один, а в сопровождении рыбки. «Молодец, малыш, — мысленно похвалил ее киммериец, — не знаю, откуда взялся этот необычный союзник, но, оказывается, и морские твари могут соображать».
В сопровождении Паноры, вновь обернувшейся русалкой, Конан и Демон океана отправились во дворец. Киммериец крепко сжимал в руке сосуд с Изумрудной жидкостью, несколько раз поймав на себе злобный взгляд колдуньи. По пути Од'О всячески изображал радушного хозяина, пытаясь расспрашивать Конана о самочувствии, предлагая перекусить и проявляя недюжинные познания в винах. Киммериец отвечал скупо, наотрез отказался есть, помня предыдущий застольный опыт, который чуть не закончился для него плачевно. В его голове уже начал созревать план уничтожения этого подводного демонского гнезда. Почти все увиденное и услышанное постепенно складывалось в четкую картину. Не совсем ясно было с Октогирумом. Этот странный отпрыск по-прежнему оставался для киммерийца загадкой. Судя по рассказу Гардевира, сын Демона океана представлялся Конану злобным и жестоким. Поэтому-то его нынешнее поведение и казалось таким странным. И отец, и Панора явно недовольны Октогирумом… Од'О сам признался в разговоре с дочерью, что демоны, прошедшие через лед, теряют свою силу… Значит… Киммериец так задумался, что чуть не упал, споткнувшись о камень.
Гардевир совершенно уверен, что дети Демона океана уничтожены. Он не может врать. Но Демон океана говорит обратное, и рядом с ним находятся живые и невредимые Панора и Октогирум. Кому же верить? Конан запутался. Да нет же, все решается очень просто! Проклятое демонское отродье действительно исчезло с лица земли и может существовать только в океане! Как там говорил Зубник? «Поганой слизью по холму растеклась…» Ну, конечно, вся злоба колдуньи просочилась сквозь землю, ближайшая же подземная река вынесла ее в океан, где добрый папаша вернул лишенной силы Паноре ее облик. Но на сушу она теперь может являться только призраком, не имея возможности творить свои гадости. Однако, Конан сам наблюдал ее жуткую расправу с пиратами… Выходит, какая-то сила еще осталась в этой красотке. И, скорей всего, это связано с близостью моря. Что еще? Похотливая русалка жить не может без мужчин, для чего ей приходится консервировать, а потом оживлять утонувших моряков. Киммериец вдруг четко вспомнил, как осторожно выливала Панора Изумрудную Жидкость. Отлично! Она боится! Может быть именно этот замысловатый сосуд и пригодится для борьбы с ней.
Теперь уже мысли работали четко. Октогирум. Жестокий, склочный, с легкостью передвигавший скалы. Од'О вызволил из ледяной глыбы и его. Да вот только каким? Растаявшая ненависть, смешавшаяся с водами Хорота, наделавшая столько бед, уничтожившая целую деревню и чуть не погубившая столицу Аквилонии, тысячекратно разбавленная впоследствии морем, исчезла без следа. Ну, если только стайка мальков, сгоряча хлебнувших слабой отравы, подралась среди коралловых зарослей. Значит, не зря сердится на сына Демон океана. Лишенный и своей силы, и питавшей ее ненависти, Октогирум, на самом деле, больше всего сейчас напоминает медузу.
Уже входя во дворец, Конан обратил свои мысли к главному сопернику — Од'О. Как выяснилось, даже волшебный Меч Короля Атлантов, защищающий киммерийца, оказался против Демона бессилен. Гардевир предупреждал об этом, но Конан не хотел верить, что поганый водяной, на самом деле, так неуязвим. С какими только жуткими созданиями не приходилось встречаться могучему киммерийцу, на всех находилась управа. Он твердо знал, что всемогущи и недосягаемы одни Боги.
К сожалению, пришлось прервать размышления. Конан уже стоял посреди тронного зала.
— Ну, что ж, — Од'О вновь принял облик сурового мужчины с некрасивым лицом в дорогой одежде. — Не будем терять времени. Раз наш гость отказывается от угощения, приступим к делу. — Сквозившее в его словах нетерпение еще раз убедило киммерийца в правильности своей догадки. Демон спешил. Он, видимо, считал, что ему удалось обмануть Конана. «Самодовольная каракатица! — зло подумал киммериец. — Плохо же ты меня знаешь!»