Убедившись в собственной правоте, я стал не спеша спускаться к дверям. Толкнул створку — она оказалась незапертой, и проник в проход, освещённый факелами. Они висели вдоль серой каменной кладки, уходившей под углом вниз. Проход заворачивал в сторону, что было дальше — не понять.
Желая разобраться, я сделал два осторожных шага вперёд.
— Извините, — тихо произнёс я, чувствуя волнение. — Я принёс посылку.
«Шёл бы ты домой, Тэг» — говорил я себе, но ноги не желали поворачивать обратно. Я не чувствовал права и достаточно храбрости идти вперёд, но повернуть вот так, на самом интересном месте! Детвора бы мне не простила. Я бы и сам не простил себя за трусость.
В конце концов, у меня было поручение, и я должен был его выполнить.
Наперевес со своей правдой, я стал осторожно спускаться ниже.
Колодец винтовой лестницы уходил всё глубже. Я знал, что город был достаточно старым, чтобы скрывать подземные лабиринты, но сам ни разу в них не бывал, и теперь искренне поражался, пытаясь определить, насколько же глубоко опускалась лестница.
Я достиг последней ступени. Внизу было довольно прохладно. Факелы не давали тепла, да и света было едва достаточно, чтобы не споткнуться, я хотел уже было оглядеться, как вдруг сверху донёсся раскатистый скрип и удар, словно кто-то не успел придержать дверь.
Раздались голоса. Несколько. Громких, недовольных. Я растерялся. Испугался. Не думая, бросился вперёд. Оказался в едва освещённой комнате с низкими потолками. Вдоль двух стен стояли узкие столы, накрытые длинными чёрными треугольниками скатертей. Не найдя укрытия получше, я нырнул под одну из них, надеясь, что худой и мелкий останусь не замечен.
Немногим позже, поджидая спускавшихся вниз, я понял, что лучшего укрытия в комнате всё равно не было, кроме этих столов. Напротив стоял почти пустой книжный шкаф, сбоку от него сгрудилось несколько стульев — вот и вся обстановка.
Сердце набирало обороты по мере того, как голоса всё приближались, пока не стали достаточно отчётливыми, чтобы я разобрал разговор. Который мне ох как не понравился.
— Да что ж, ты, тварь такая. Ноги переставляй!
— Пни сильнее, — посоветовал другой.
— Осторожней, господа, он опасен.
— Он был опасен, — пробубнил первый басом. — Пока скрутили, не одного нашего положил.
— Зато висюлька какая-то его успокоила, — презрительно фыркнул другой. — Иди давай, нечисть!
В проходе замелькали тени. В комнату ввалились четверо. Первый, высокий и статный, суетился вокруг остальной компании. В своей чёрной, будто сутана, мантии, он напоминал комара, кружившего со всех сторон одновременно вместе с надоедливыми замечаниями. Двое других от него то и дело отмахивались. Реши они пустить в ход кулаки, оставили бы от первого мокрое место на стене.
Особенно тот, что басил. Косая сажень в плечах, заросший, только глаза поблёскивали, как у головореза с дороги. Надо сказать, что и одежда на нём была подходящая. Высокие сапоги, кожаные штаны и плащ, висевший на плечах.
Его товарищ казался хоть и не таким великаном, но, кажется, знал, как следует держать меч в бою. К примеру такой, который висел у него и его друга на поясе.
Я как-то сразу понял, что они одного поля ягоды.
— Сюда, господа, — продолжал жужжать Комар. — Ведите его сюда.
Четвёртый в отличие от остальных, был явно не рад компании. Он не шёл, его тащили, а когда не тащили, то пинали.
Буян — тот, что самый здоровый — пнул его сапогом в спину, и тот впечатался в стену. Сползти ему не дали. Второй развернул его и, схватив за руки, снял кандалы, но только затем, чтобы пристегнуть к железным оковам, закреплённым в стене. Буян всё это время наставлял на него свой обоюдоострый меч.
— Не бойтесь, господа. Пока на его шее амулет, он совершенно не опасен.
— А кто боится-то? — рявкнул Буян.
— О, я конечно не это имел в виду, — поспешил загладить оплошность Комар.
— Лучше веди к столу, старик. Мы три дня с ним бились, и голодны, как звери.
— Конечно-конечно, господа, — деловито зажужжал Комар. — Мои кладовые к вашим услугам.
— И выпивку не забудь.
— Да-да, — кивал тот, пока парочка поднималась наверх.
Перед тем, как последовать за ними, Комар вдруг в мгновение ока оказался перед пленником.
— Как только я доберусь до тебя… — начал он, потирая руки, и на лице его расползлась до того мерзкая улыбка, что я постарался тише дышать.
Пусть на вид он был просто стариком, иметь с ним дело совсем не хотелось.
— Алхимик! — гаркнул бас с верхней ступени лестницы — парочка давно исчезла из виду. — Поторапливайся!