— Знаешь, иногда бывают удивительно реалистичные кошмары. Бежишь от кого-то, прячешься. А потом просыпаешься в холодном поту и радуешься, что всё было не по-настоящему. Так вот, кажется, я наконец-то проснулся. Скинул оковы долгого муторного кошмара. И даже не в ритуале дело, а в том, что я решился поставить на кон свою жизнь, — прохрипел я, чувствуя необыкновенную свободу, будто пёс, сорвавшийся с цепи.
— Что же ты натворил… — прошептала сестра и торопливо огляделась, словно кого-то искала.
— Нет, ангел, кажется, не появился. Видимо, я что-то сделал не так.
— Миша, мне страшно. В тебе что-то поменялось, — сглотнула Мария и тихонько добавила: — Ты как себя чувствуешь? Я помню, дедушка как-то говорил об одержимых. Ты же не стал одним из них?
— Прекрасно себя чувствую. А что касается духов и одержимых — видать, это всё детские сказки.
— Нет! За эти сказки особый отдел расстрелял нашего дедушку, а потом они ещё целую неделю обыскивали наш дом в поисках его тайников. Оккультные знания — это тебе не жук лапкой потрогал. Если бы они были враками, то за них бы аристократов не расстреливали.
Я хмыкнул и уже разинул рот, чтобы дать достойный ответ, но тут вдруг до моих ушей донёсся скрип двери, скрытой рядами шкафов с книгами.
— Кто-то идёт, — в ужасе прошептала Машка, вытаращив глазки. — Если тебя увидят в таком виде, то начнутся расспросы. У тебя же рубашка кровью кое-где заляпана, да и штаны все в грязи. Лучше сиди тут. Я сама разберусь.
Сестра вскочила на ноги и начала поправлять платье. Оно зашелестело на фоне быстро приближающихся шагов и мерного тиканья часов.
— Мария Геннадьевна! Мария. Ау? Вы здесь, душа моя? — прозвучал ласковый голос Миронова.
— Опять он. Что за приставучий упырь? Он же весь вечер вьётся вокруг тебя, как кот около валерьянки, — прошептал я, скользнув взглядом по рубашке. Да, в таком виде лучше не показываться, хотя в полутьме пятна засохшей крови легко могли сойти за грязь.
— Мы дома поговорим о твоём лексиконе, — сурово пообещала сестра и скрылась за шкафом.
— Ах вот вы где, моя милая, — сказал Миронов с приторно-сладкими нотками в голосе. — А чего же вы от меня прячетесь уже который час? Хм, и почему у вас следы слёз на лице? К вам кто-то приставал? И почему платье помято? Кто это был? Этот слизняк Алексей Перфильев⁈ Я вызову его на дуэль! Только скажите.
— Не надо никого вызывать, сударь. Мне просто стало грустно. А платье помяла, когда танцевала.
— Грустно? А я знаю, как вас развеселить. Да и потанцевать мы вполне можем.
— Нет, прошу вас, сударь. Не подходите. У меня нет к вам симпатии. Я вам уже говорила.
— Вы просто не слышите влюблённый шёпот своего сердца.
— Не подходите ко мне! Умоляю, — отчаянно выдала сестра.
— Перестаньте набивать себе цену, сударыня, — уже с раздражением произнес Миронов, начавший терять терпение.
— Оставьте меня в покое!
— Мария, не заставляйте меня гневаться. Ничем хорошим это не кончится.
— Не подходите ко мне! Я сейчас закричу!
— Вот гад, — процедил я и резко вскочил с пола.
Тут же тело по привычке хотело ссутулиться, но я с хрустом выпрямил спину и расправил плечи. Однако где-то меня угораздило переборщить, поскольку перед глазами вдруг на мгновение стало темно, а ноги подкосились. Но я не упал, а всего лишь покачнулся и схватился рукой за полку шкафа.
Блин! Что это сейчас было? Да ещё в столь неурочный момент! Кажется, что-то пошло не так. Хотя тут многое идёт не так. Я ожидал, что вызову могучего помощника, а вышло не пойми что. Помощника нет. Однако каждая жилка моего тела трясётся от избытка энергии, а душа поёт из-за непонятной эйфории, словно в наркотическом опьянении.
Между тем прилипала Миронов насмешливо разрешил:
— Кричите, Мария. Но кто вас услышит? Практически все гости разъехались, а те, что остались, сейчас находятся в зале, а там музыка громыхает так, что святым тошно. Посему лучше подумайте о том, чтобы не кричать, а стонать от наслаждения. Можете мне поверить, я умею доставлять девушкам удовольствие.
— Удовольствие? Сударыня Петрова, по секрету говорила, что вы даже целоваться не умеете. Слюнями перепачкали все её лицо. Она потом неделю отмывалась.
— Петрова? — зло выхаркнул рассвирепевший парень. — Да она известная пустомеля! Врёт она всё! Корова толстая! И ты дурочка, раз слушаешь её.
— Вы ведёте себя как хам и подлец! — отбарабанила сестра звенящим от негодования голосом.
— Захлопни рот! И открывай только тогда, когда я прикажу! Ты вообще должна пищать от восторга, раз на тебя посмотрел такой богатый и успешный дворянин, как я.