Как писал Итало Кальвино:
«В жизни императоров бывает миг, когда за чувством гордости от бескрайности захваченных владений, за печальным, но и утешительным сознанием того, что скоро мы расстанемся с надеждою познать их и понять, однажды вечером мы вдруг испытываем ощущение пустоты, проникнувшей в нас вместе с запахами пепла от сандала, стынущего в глубине жаровен, и слонов, омытых дождевой водой, и головокружение — так что дрожат запечатленные на рыжем крупе полушарий реки и горы, в глазах мелькают, наплывая друг на друга, депеши с сообщениями о новых поражениях последних вражьих армий и крошится сургуч печатей неизвестных королей, молящих наше наступающее войско о защите в обмен на ежегодную уплату ими дани драгоценными металлами, дубленой кожей, черепашьими щитами, — так вот, приходит миг отчаянья, когда становится вдруг ясно, что империя, казавшаяся нам собранием всех чудес, — сплошная катастрофа без конца и края, что разложение ее слишком глубоко и нашим жезлом его не остановить, что, торжествуя над неприятельскими суверенами, наследовали мы их длительный упадок».
АНАТОМИЯ ИИ: ИНСТРУМЕНТЫ И АГЕНТЫ
The Brain — is wider — than the Sky For — put them side by side — The one the other will contain With ease — and You — beside —
ГЛЮКИ В МАТРИЦЕ
Кинорежиссер Кристофер Нолан мастерски умеет передавать нарастающее напряжение. В фильме «Дюнкерк» англичанам и французам, которых окружили немцы, остается только ждать смерти. Из предательской тишины морского курорта рождается едва слышимый гул авиамоторов, небеса все еще чисты, но зритель, затаив дыхание, знает, что нацистские эскадрильи на подходе. На подсознательном уровне он уверен, что катастрофа неизбежна. В другой сцене мы слышим тревожное тиканье часов, звук становится громче, убыстряется и переходит в биение сердца. Музыка Ханса Циммера все время идет крещендо, вибрируя, при этом громкость каким-то загадочным образом остается прежней.
Циммер сочинил саундтреки к множеству фильмов, отмеченных «Оскарами» — это и «Человек дождя», и «Последний самурай», и «Гладиатор» — при этом его коронный номер в общем-то один и тот же. Глубинное ощущение нарастающей тревоги передается звуковой иллюзией, известной как «тон Шепарда». В самом простом варианте это выглядит так.
Одновременно звучат три последовательности нот в трех октавах. При этом верхняя последовательность звучит все выше, но все тише, громкость средней последовательности не меняется, а самая низкая последовательность звучит все выше и все громче, пока не достигает определенного предела. Далее все повторяется снова.
Сочетания звуков накладываются друг на друга, плавно вступая и плавно затихая, но выделить отдельную последовательность на фоне звучания других человеку с обычным музыкальным слухом невозможно. Возникает иллюзия непрерывно повышающегося тона, которая и создает ощущение тревоги. Эффект еще сильнее, когда последовательностей не три, а, скажем, пять, и ноты исполняются не слитно, легато, а с небольшими паузами, стакатто. Есть похожая иллюзия с непрерывно ускоряющимся или замедляющимся ритмом, которая также используется Циммером в звуке тикающих часов —для записи использовались часы самого Нолана. Нолан обожает играть со временем, сворачивать и разворачивать его в памяти, вызывая ощущение напряжения и тревоги.
Почему так происходит? Почему наш разум так легко даёт провести себя? Дело как раз в том, что мозг — не машина, он не создавался конкретно для записи или воспроизведения звуков. Для него это лишь одна из множества задач, которые он решает одновременно. Он всегда мысленно достраивает последовательности, данные в ощущениях, чтобы быстрее сформировать семантический образ —то есть сформулировать в подсознании, что это он слышит. Понимание происходит, минуя сознание, то есть практически мгновенно: эволюция научила человека, что реакция на звук приближающегося тигра не должна быть слишком долгой. В случае с тоном Шепарда верхняя тональность, когда затихнет, как бы становится нижней, но мозг не замечает изящно выстроенной петли, потому что сразу ведется на постоянно восходящие тональности, а они как бы все время подхватывают друг друга, и кажется, что тон, который мы слышим, без остановки идет вверх. Паузы между нотами оставляют еще больше места для работы мозга, который деловито связывает звуки друг с другом в соответствии со своим уже сформированным семантическим восприятием происходящего.