Нельзя сказать, чтобы ученые и инженеры не работали над решением этой проблемы. При помощи машинного обучения роботов натаскивают, например, свободно работать руками. Но делать это с каждым роботом в отдельности требует слишком много времени, записать же все движения кодами еще сложнее. Недавно американские ученые Роберт Квятковский и Ход Липсон предложили систему с «сильным чувством самой себя», которая бы отслеживала и моделировала свои собственные размеры, форму и движения.
Исследователи использовали глубокое машинное обучение, когда робот начинал осваиваться в пространстве, не имея представления о своих габаритах и двигательных возможностях. Он расправлял руки, поднимал предметы, притрагивался к ним, двигал, ломал их, как это делает младенец в первые годы жизни. Таким образом робот совершал и запоминал множество случайных движений, создавая одновременно что-то вроде карты своего тела, о которой мы говорили выше. Затем глубокое обучение переходило на следующий этап. Ученые давали роботу задание разработать стратегии для разных задач, связанных с координацией движений. Он должен был не выполнять их методом проб и ошибок, как это делают обычные обучаемые роботы, а анализировать окружение и карту своего тела, чтобы в разных ситуациях применить некие общие приемы и движения.
Затем роботу заменяли часть руки деформированным компонентом, имитируя поломку. Робот оказался в состоянии сам почувствовать, что что-то не так, и стал работать над устранением проблемы. Он «осознал» или «прочувствовал» новую конфигурацию и стал делать первоначальную серию упражнений, чтобы заново научиться тем же задачам. Довольно скоро он уже мог выполнять их почти с той же точностью.
«ОБЪЯСНИМОЕ МАШИННОЕ ОБУЧЕНИЕ» КАК ПУТЬ К «ДЕКЛАРАЦИИ НЕЗАВИСИМОСТИ» МАШИН
Есть основания полагать, что, освоив «шестое чувство», искусственный интеллект пойдет в своем развитии дальше. Ведь человеческое тело всеми органами чувств довольно точно и детально ощущает свое окружение, но не в состоянии так же заглянуть в себя. Осязанием мы можем нащупать песчинку или, как принцесса, горошину через несколько матрацев —при этом мы не чувствуем, например, артериальных разветвлений сердца. Мы можем увидеть прожилки на листике дерева в лесу или услышать далекий гром — но мы не видим, что происходит в селезенке или печени. Получается, что собственное тело мы ощущаем как единое и целое —но при этом оно закрыто и непроницаемо для наших чувств. Единственное, пожалуй, что чувственно связывает наш мозг с нашим телом — это боль и удовольствие, но представьте себе, что внешний мир мы воспринимали подобным же образом. Допустим, во время непогоды мы бы не видели ни капель падающего дождя, ни крыш, срываемых ветром или сгибающихся под бурей деревьев —а просто чувствовали бы боль или неудобство. Не думаю, что так мы бы далеко продвинулись в нашем восприятии мира.
С глубокой древности человеческий интеллект был обращен лишь вовне, на внешние объекты. Наша философия тоже была вся обращена на освоение и объяснение окружающего мира, что и привело в конечном итоге к безудержному материализму и дуализму, противопоставлению «человека» и «природы». А когда человек наконец обратился к изучению себя, он стал делать этот теми же методами, что и когда изучал внешний мир. То есть он создал для этого инструмент, машину, которую в меру бессмысленно принято называть «искусственным интеллектом».
При этом мало кто задавал себе вопрос: почему человек не может изучать сам себя с той же легкостью, что и природу? Человек разбил мир на две противоположности исходя из молчания тела, и если бы оно не молчало, вся наша философия была бы другой.
Почему тело закрыто для наших ощущений? Это загадка, вероятно, связанная с эволюцией.
Много говорят о технологической сингулярности, подразумевая под ней тот момент, когда «искусственный интеллект» превзойдет «естественный» по неким критериям, которые пока в точности не ясны. Вычислительные способности машины уже давно превышают человеческие, при этом она не может открыть дверь без риска упасть и сломать себе шею! Что толку, если эти способности вырастут еще тысячекратно? Но вот момент, который представляется действительно важным, вернее, два.