...Космизм тогда — это практическое оружие, которое позволяет сделать фантазию и научную фантастику средством, радикальной силой в освобождении человека и в его борьбе. Он ищет не просто сохранение мира каким мы его знаем, но его фундаментальную трансформацию. Ученые и писатели, такие как Циолковский, Богданов и Святогор используют силу и материальность фантазии и научной фантастики как клин, чтобы протолкнуть человечество за пределы его способностей, рискуя — нет, скорее, с радостью ожидая — коллективных изменений человечества, да таких, что мы его не узнаем.
...Давайте будем честны: научно-фантастические фантазии космистов очень круты и прикольны, но лишь в том случае, если мы будем вечно жить на Венере космическими коммунистами, а не горбатиться на Марсе на соляных шахтах Илона Маска. Крайне важно вдохнуть новую жизнь в такой тип радикальной фантазии в эру Трампа, когда многие из радикальных левых просто хотят спастись, а лучшее, что предлагают левые прагматики — это работа для всех. Русский космизм —это откровение, он необходим из-за его способности вдохнуть воинственность и радикализм в фантастику как жанр, помочь нам отобрать сумасшедшие утопические идеи у фашистов и Силиконовой долины, и чтобы расширить нашу зону не-капитуляции».
В том же ключе, что и Гройс, отнесся к внезапной популярности русских космистов на Западе московский философ Евгений Кучинов. «Каждое существо должно стать музееобразным», — суммирует он идеи Федорова. Признавая «определенную легализацию космизма», Кучинов смотрит на этих мыслителей как всем довольный средний буржуа. И видит, разумеется, разные оттенки девиаций и безумия. Кучинов подчеркивает, что Николай Федоров был внебрачным сыном князя Гагарина, и, следовательно, можно поиграться фрейдистскими смыслами.
“Легализация” обретает еще и совершенно конкретный торговый смысл, он может быть замечательной статьей интеллектуального экспорта, как туземная диковина, — сообщает Кучинов изданию «Горький», — и в этом смысле важна “минимизация рисков”. В ряду прочих туземных товаров “русский космизм” должен быть обеззаражен, герметично упакован в целлофан существующих трендов и сопровожден какой-то рекламной кампанией. Эта история интеллектуального экспорта началась не вчера и не с космизма, разумеется. Трагикомические черты здесь проступают тогда, когда этот обмен становится чем-то вроде ветви сырьевой экономики: мы извлекаем из “русских недр” что-то красивое, смотрим, совершенно не понимая, что с этим делать, и продает тем, кто более технологичен — чтобы потом выкупить обратно в обработанном виде».
Сказано — сделано. В 2018 году под редакцией Кучинова вышло собрание текстов близкого космистам поэта-вулканиста Святогора. Александр Агиенко — молодой анархист, встречавшийся с Лениным и Махно — взял себе псевдоним «Святогор» и в начале 1920-х годов выпускал издание «Биокосмист. Креаторий Российских и Московских Анархистов-биокосмистов».
Нельзя сказать, что Кучинов открыл русскому читателю тексты Святогора —они печатались десять лет назад в «федоровском сборнике», регулярном издании все той же РХГА (Российской христианской гуманитарной академии), которая занимается изданием трудов космистов и близкого к ним французского философа и антрополога Пьера Тейяра де Шардена. Но можно лишь приветствовать, что еще более широкая аудитория ознакомится с трудами русского радикального автора, весьма популярного у сегодняшних западных трансгуманистов.
ПЕРВЫЙ КИБЕРПАНК
Воинствующий безбожник, которого вполне можно назвать первым киберпанком, Святогор вроде бы отбрасывал идеи Федорова из-за их религиозности, слышать не хотел ни о чем в его представлении «потустороннем». Но при этом он проповедовал ровно те же тезисы, что и Федоров — о всеобщем воскрешении, достижении полной свободы человека от времени и пространства, отмене смерти, и, самое главное, необходимости и возможности достичь этих целей на основе науки, без всякой мистики. Святогор смотрел на федоровскую философию «общего дела» как на практическое руководство к действию и пытался распространить идеи биокосмизма как можно шире в массах населения.
Первый киберпанк, таким образом, с большим энтузиазмом бы отнесся к созданию искусственного интеллекта — разумеется, на коммунистических началах. Но капитализм, как я покажу ниже, вряд ли совместим с социальными условиями, которые возникнут после создания «сильного ИИ» и достижения момента «Технологической сингулярности». Не удивительно, что работы Святогора активно изучаются сегодня трансгуманистами. Вот несколько выдержек из его брошюры 1922 года «Доктрина отцов и анархизм-биокосмизм»:
«Современное (буржуазное) общество ведет к смерти, базируется на ней... Оно глубоко развращено формулой: “смерть неизбежна”. Эту формулу санкционирует религия и старое научное сознание...Утверждая смерть и локализм в пространстве, современное общество тем самым санкционирует все зло социальной жизни. Если так будет продолжаться дальше, то человечеству грозит полное моральное и физическое вырождение. Такое общество должно быть разрушено до основания.