Фокус заключался в том, что вся цепь менялась с каждым нажатием клавиши, и предугадать, какая лампочка загорится на выходе, можно было, лишь имея точно такую же машину и зная ключ. К концу войны число роторов возросло до восьми, при этом каждый раз оператор выбирал, какие три из восьми роторов использовать для шифровки. В итоге число возможных сочетаний цепи устройства выросло на порядки, до 103 секстилионов.
Как происходила работа с «Энигмой»? Оператору давали текст сообщения для шифрования. Он набивал его на клавиатуре, и по принципу, описанному выше, текст тут же преобразовывался в некую последовательность сигналов лампочек. Каждой лампочке соответствовала буква. Затем либо оператор записывал получившуюся последовательность вручную, либо, в продвинутых версиях устройства, это делала автоматическая печатная машинка. Затем получившийся код передавали по радио принимающему оператору— у него была точно такая же «Энигма». Он вбивал в машину принятое сообщение —и записывал последовательность вспыхивающих лампочек, которая представляла собой уже расшифрованный текст. К принимающей «Энигме» также могла быть подключена печатная машинка.
Система работала с исключительной для того времени безопасностью. Даже в случае радиоперехвата на расшифровку сообщений у противника были считанные часы: ведь ключи все время менялись. Разгадать ключ было нереально. Мало того, что каждые восемь часов оператор придумывал новый ключ, он еще каждый раз дважды шифровал его с использованием дневного ключа из кодовой книги. Этот ключ, в свою очередь, определялся настройками коммутационной панели, порядком роторов и их начальными установками и положениями колец. При каждом шаге шифрования положения роторов менялись. Чтобы расшифровать послание, принимающая сторона должна была иметь точно такую же «Энигму» и кодовую книгу.
Пионерским изобретением можно считать и автоматическую печатную машинку Schreibmax. При работе на таких машинах оператору не нужно было лихорадочно записывать буквы, соответствующие сигналам лампочек: устройство делало это само.
Немцы были уверены в том, что их «Энигму» не расколоть, но, несмотря на это, они постоянно совершенствовали устройство, добавляя новые роторы, каждый из которых повышал сложность системы на порядок.
В альтернативной истории, если бы Гитлер продержался еще годик-другой, могла бы произойти трансформация «Энигмы» в вычислительную машину со сложностью на мировом уровне конца 1950-х годов. Возможно, тогда уже к концу 1940-х появились бы первые самоуправляемые баллистические ракеты: ведь Вернер фон Браун и другие немецкие инженеры на пару десятков лет опережали своих ближайших конкурентов, СССР и США, в ракетостроении. Их детище «Фау-2» представлено в том же Deutsches Museum в Мюнхене и выглядит практически как копия корабля «Восток».
Когда летом 1945 года Сергей Королев увидел показательные испытания «Фау-2», произведенные союзниками, он понял, что то, чем занималась его группа, были детские игрушки по сравнению с тем, чего удалось достичь немецким инженерам. Он решил полностью сменить подход и полностью поставить крест на своих разработках ракетоплана — а ведь этому были отданы пятнадцать лет его жизни. Вместо этого Королев решил досконально изучить немецкую «ракету будущего», а разобрав ее по косточкам — начать совершенствовать. Если бы не немецкие наработки, человек полетел в космос значительно позже. И тут, кстати, не стоит думать, что американцы справились бы с задачей быстрее: ведь у них была фора. Они заполучили лично Вернера фон Брауна с его блестящей командой специалистов, плюс около ста готовых «Фау-2», и могли продолжить дело практически с того момента, на котором остановились немцы — в то время как русские достали лишь отдельные агрегаты этих ракет и кое-какое оборудование для их запуска, так что Королеву пришлось потратить еще несколько лет для того, чтобы выйти на немецкий уровень 1945 года.
Блестящая немецкая инженерная и научная мысль, эксплуатировавшаяся алчными и беспринципными политиками для достижения мирового господства, была направлена на доминирование и уничтожение. Но именно она способствовала выходу человека в космос. Точно так же немецкая технология «Энигмы» дала мощный толчок разработкам компьютерной техники англо-американцами, и не только ими. Необходимость во что бы то ни стало расколоть немецкую систему кодирования привела к постройке в Британии, при американском содействии, мощнейшей по тем временам вычислительной машины, которая не просто складывала и умножала, а работала как компьютер — то есть выполняла действия математической логики. Логика в основе компьютерных вычислений определялась инструкциями для оператора «Энигмы», то есть руководством, написанным для человека —так же как сегодня нейросети применяют в своей работе подходы, имитирующие работу нейронов мозга.