Может быть, он противоречил сам себе — его, кстати, в этом часто упрекали другие философы, например, автор концепции «открытого общества» Карл Поппер, родом тоже из Вены. Как-то на заседание кембриджского неформального «Клуба моральных наук» обсуждалась тема «Существуют ли философские проблемы?». Витгенштейн, бывший на тот момент председателем клуба, придерживался точки зрения, что все таковые проблемы уже решены, причем им самим в «Логико-философском трактате». Остались лишь риторические вопросы и лингвистические головоломки, которые не имеют серьезного значения, хотя и могут дать философу заработать себе на жизнь. Многие возмущались, ведь такой подход полностью дискредитировал их труд, но Людвиг стоял на своем. Он выхватил для подкрепления своей точки зрения раскаленную кочергу прямо из камина и, размахивая ей, вопрошал, может ли кто-то привести пример морального императива. Тут «понаехавший в Лондон» Карл Поппер воскликнул: «Не угрожать приехавшим коллегам горячей кочергой!», после чего Витгенштейн якобы метнул кочергу в угол и выскочил из зала. Поппер, который считал, что философия должна воздействовать на общество и менять его, был действительно серьезно возмущен подходом Витгенштейна. Со стороны дело выглядело так, что последний считал философию просто неким сортом терапии, успокоительного, которое дают больным людям, чтобы те не ранили себя и других.
Поле битвы тогда осталось за Поппером, который стал впоследствии любимым автором Маргарет Тэтчер и Джорджа Сороса. Однако с течением времени стало понятно, что поставленные Витгенштейном проблемы и сейчас актуальны, особенно в том, что касается возможности создания сверхинтеллекта.
Витгейнштейн пытался установить прямую связь между языком и реальностью, хотел понять ее и очистить от логических тавтологий, то есть предложений в стиле «масло масляное». Если это удастся сделать, то теоретически можно будет получить некую квинтэссенцию языка, не зависящую от человека. Витгенштейн не говорил об искусственном разуме, но такая не зависящая от человека языковая квинтэссенция могла бы стать основой не просто машинного языка, то есть взаимопонимания между человеком и машиной, но и некоего искусственного создания, обладающего своим собственным языком.
Философа интересовали «языковые игры», свойственные «формам жизни», но не волновал вопрос «Могут ли машины думать?»: на тот момент еще не было предмета для обсуждения.
Будучи логическим позитивистом в стиле Киану Ривза, то есть признавая реальность только того, в чем можно удостовериться при помощи физического контакта, Витгейнштейн ставил вопрос так: «Что такое думать?». «Думать» для него было такой же реальностью, как и «делать», но он хотел понять, как это «думать» устроено. Что образует мысль и как она сочетается с нашим чувственным восприятием?
Чтобы обсуждать, может ли «искусственный разум» думать, сначала нужно найти консенсус по поводу того, что общего между всем тем, что мы называем «думать», «разум» и «искусственный». Все эти концепции познаются в сравнении с другими, через параллели, контекст и так далее. Концепцию «мысли» и «размышления» Витгенштейн рассматривал с самых разных сторон, описывая, как мысль и предложения представляются через «мысленные картинки», которые выражают значения в том или ином контексте.
В принципе, Витгенштейн не отрицал возможность думающей или творческой машины. Он, впрочем, считал, что мы слишком мало знаем для того, чтобы рассуждать об этом. При этом в умозаключениях самого Витгенштейна фигурировал разум, который обладает способностью не просто «вычислять», но и «видеть».
Машина Тьюринга, о которой мы поговорим ниже, появилась как раз в те годы, когда великий философ преподавал в Кембридже. Молодым студентом Алан Тьюринг посещал его лекции по математической логике. Витгенштейн знал о машине Тьюринга и даже обсуждал ее концепцию с автором. В своей краткой и четкой манере философ описал идею машины так: это «человек, который вычисляет».
Витгенштейн был убежден, что мышление принципиально не может быть сведено к вычислительной функции, поэтому отнесся к машине Тьюринга скептически. Мы еще обсудим машину Тьюринга с витгенштейновских позиций. Будущее покажет, что, несмотря на весь прогресс вычислительной техники, базовые вопросы, поставленные философом, не решены и по сей день.