Витгенштейн переехал в Англию, раздав огромное состояние, которое его тяготило. Его не интересовали деньги — в этом отношении реинкарнацией Витгенштейна сегодня выступает математик Григорий Перельман. Философ отказался от своей доли наследства, предварительно пожертвовав анонимным образом крупные суммы выдающимся австрийским поэтам и художникам — таким как Райнер-Мария Рильке, Оскар Кокошка, Тракль. Именно пожертвование Витгенштейна позволило Рильке совершить ключевую для его творчества поездку в Россию. Вплоть до начала Второй мировой войны Витгенштейн оставался австрийским подданным. Когда его однокашник Гитлер в 1938 году присоединил Австрию к Германии, на родину Людвига распространились нюрнбергские расовые законы. Витгенштейн на три четверти был евреем, что соответствовало юридическому статусу Volljude («стопроцентный еврей») и в тот момент накладывало на всю его семью крайне жесткие ограничения. Например, запрет на определенные профессии, тюрьма за половую связь с арийцами и многое другое. Людвиг был вынужден совершить coming out, то есть раскрыться перед британскими коллегами: ведь изначально он им сообщил, что был евреем всего на одну четверть — какая неловкость! Coming out относительно своего гомосексуализма Людвиг так и не сделал: в Англии это было гораздо опаснее, чем признать себя евреем. В этом после войны пришлось убедиться Алану Тьюрингу.
В 1939 году Витгенштейн получил британский паспорт, но в Австрии оставались его сестры, которых он очень любил. Между Витгенштейнами и нацистами шли долгие переговоры с тем, чтобы даровать сестрам статус Mischling, то есть не чистых евреек, а «полукровок». Это было лучше даже статуса Geltungsjude — «еврея в законном смысле», который получали те, у кого еврейской крови было «всего» 50 процентов. Запрос на изменение статуса с понижением официально признанной доли еврейства мог удовлетворить только лично Гитлер, это оформлялось как акт «германского милосердия» особым указом, Gnadenakt. Гитлер подписал таковой для Эрмины и Фанни Витгенштейн в обмен на 1700 килограммов семейного золота, хранившегося в швейцарском банке.
Людвиг Витгенштейн дважды бывал в Советском Союзе, даже хотел переехать туда. Впервые это произошло в 1935 году, тогда он познакомился с Софьей Яновской, преподавательницей математики из Института красной профессуры. Институт был создан для просвещения рабочих, у которых отсутствовала возможность получить систематическое образование в школе, и преподавали там зачастую блестящие ученые. Сам принцип такого обучения был явно симпатичен Витгенштейну, который и сам был народником: «ходил в народ» учить простых детей в сельской школе. В начале двадцатых он преподавал под чужим именем в одной австрийской деревне. В тот период он даже написал 42-страничный «Словарь для народных школ». Эта книжка с примерами написания и произношения немецких слов стала единственной кроме «Трактата» его работой, изданной при жизни. Но продолжалось народничество Людвига Витгенштейна недолго. Его подвел темперамент: избив 11-летнего ученика за медлительность, незадачливый учитель вынужден был бежать из деревни и срочно уволиться.
Кто знает, может быть, великий философ и поработал бы «красным профессором». Людвиг любил Россию и наизусть знал многие абзацы из «Братьев Карамазовых», а «Евангелие» Толстого произвело на него настолько сильное впечатление, что он старался в собственной жизни следовать принципам великого мыслителя. Например, спустя десяток лет после побега из австрийской деревни он приехал туда, чтобы попросить прощения у всех, кого мог обидеть. Вообще, он считал Толстого и Достоевского единственными писателями, достойными его внимания.
В 1939 году он приехал в Москву снова, но Яновская отговорила его переезжать насовсем.
Яновская изучала математические работы Карла Маркса — были и такие. Обнаружив упоминание о них у Энгельса, она нашла их, собрала и издала отдельной книгой. Общение с Витгенштейном не прошло для нее бесследно — Яновская ожесточенно спорила с ним, считая наивным идеалистом, и эти споры оказались плодотворными. Впоследствии она воспитала целую школу математической логики мирового уровня. Ее даже наградили орденом Ленина. В мире все взаимосвязано, и когда зерно попадает на подготовленную почву, оно непременно дает всходы. Без этой школы в СССР был бы невозможен взлет программирования. Кто знает, если бы Витгенштейн не приехал в Москву и не спорил бы с Яновской дни напропалую, та бы занялась чем-то другим, не создала бы мирового уровня школу, и как итог советские, а потом и российские программисты вряд ли так бы котировались в мире.