Бэббидж как-то сказал, что готов умереть в любой момент, если ему дадут воскреснуть через 500 лет на три дня, и предоставят гида, который расскажет ему о самых важных открытиях, сделанных в науке за прошедшие века. Со времени его смерти прошло полтора века, и если за оставшееся время воплотятся в жизнь идеи Николая Федорова и Тейяра де Шардена о воскрешении мертвых, математик будет доволен своим влиянием на упорядочение хаоса Вселенной. Впрочем, ему придется смириться с тем фактом, что ненавистные шарманщики и дети, бьющие стекла, тоже возродятся во всем своем множестве.
Параллели между двумя учеными не слишком-то подтверждают гипотезу прогресса цивилизованности. Бэббидж умер в своей постели признанным ученым, в окружении любящих родных и близких. Алана Тьюринга ждал совсем другой конец. Если бы не уголовное дело, возбужденное против Тьюринга полицией, создатель универсальной вычислительной машины мог бы сделать в своей жизни еще немало. Как минимум, он мог бы стать для своей страны научным авторитетом наподобие Марвина Минского в Соединенных Штатах. Но случилось иначе. Тьюринг, как и Витгенштейн, был гомосексуалистом, но второй влюблялся в более приличных парней, да и, судя по всему, по большей части эти влюбленности были платоническими, и данная часть жизни для него была не самой существенной. А вот Тьюринг водил весьма сомнительные знакомства и при этом был крайне неосторожен. Он познакомился с каким-то рабочим пареньком, привел его домой, доверил ключ, а тот сговорился со своим приятелем-хулиганом и они вместе обокрали математика. Особо и не скрывались, ибо понимали, что жаловаться на них будет себе дороже. Тьюринг все же имел глупость обратиться в правоохранительные органы. Но с дела об ограблении следствие быстро переключилось на предосудительное поведение ученого: гомосексуализм в Англии 1950-х считался серьезным уголовным преступлением. Тьюринг понадеялся было на то, что за него заступятся коллеги: ведь он считался героем группы «Ультра», которая, по голливудской версии истории, расколола шифр «Энигмы». На самом деле этот шифр раскололи поляки, которые слили все свое ноу-хау вместе с оборудованием англичанам перед самой войной. В том числе они передали в Блетчли Парк, где сидели британские кодировщики, свою польскую «бомбу» —то есть устройство по дешифровке. Англичанам оставалось только совершенствовать «бомбу», строя ее более сложные версии вдогонку за развитием немцами «Энигмы». Эта гонка между шифровкой и дешифровкой была тоже сродни генеративно-состязательным сетям, на которых часто строится машинное обучение сегодня. Тьюринг детально изучил «бомбу» и построил несколько своих подобных устройств. Он создал Banburismus, «Бэнберизмус», — алгоритм, который упрощал анализ шифра «Энигмы», и разработал устройство для шифрования — и, естественно, дешифрования речи. Некоторые авторы приписывают Тьюрингу и создание Colossus, «Колосса», первой в мире программируемой цифровой электронной вычислительной машины, которая была построена в 1943 году. Правда состоит в том, что Тьюринг не принимал участия в разработке «Колосса», хотя в процессе участвовала команда, для которой он написал алгоритм Turingismus, «Тьюрингизмус», который помог расколоть ключи немецких шифровальных машин Lorentz. Несомненно, и Бэнберизмус, и Тьюрингизмус помогли разработчикам в создании «Колосса», но самого Тьюринга держали от этого проекта в стороне.
Так или иначе, математик сильно отличился в составе команды английских хакеров, и надеялся на то, что военные помогут ему если не выйти сухим из воды, то хотя бы понести в этом деле минимальный ущерб.
После того, что вы узнали о том, как англичане «отблагодарили» польских математиков, вы вряд ли удивитесь тому, что надеждам Тьюринга было не суждено сбыться. Военные забыли о его существовании, правительство, собственно, и было истцом — иск звучал как Regina (королева) против Тьюринга и Мюррея (так звали любовника ученого). Нанятый семьей адвокат дал не слишком правильный совет все признать в надежде на снисхождение, но, как в «Алисе в стране чудес», Королева была неумолима. Тьюрингу дали выбор между тюрьмой, которой он боялся как огня — и условным сроком. Условный срок был возможен лишь при согласии математика на химическую кастрацию. Чтобы не оказаться за решеткой, где бы его, скорей всего, «опустили» по понятиям всех времен и народов, автор машины Тьюринга согласился на второе.