Кто был этот Минский? Математик, физик, инженер-изобретатель, психолог, биолог? Всего понемножку — но нельзя сказать, что он был недоматематиком, недобиологом или недопсихологом. Коллективный научный разум во второй половине XX века привел к таким достижениям, что стало понятным: будущее лежит на пересечении интересов, на стыке дисциплин. Не случайно Минский, ставший одним из классиков ИИ, защитил две диссертации —одну в Гарварде, другую в Принстоне.
При этом, конечно, общая картинка взаимодействия разных наук не так проста как кажется, если взглянуть на список факультетов и кафедр какого-нибудь крупного университета. Например, Московского. Там все выглядит упорядоченным и правильным, кафедра математического анализа выглядит подобной кафедре государственного аудита или кафедре общей психологии — но в реальности предметы эти имеют разную природу, рождаются и умирают, вовсе не повинуясь бюрократически-административному драйву на их сохранение и размножение.
С точки зрения методов познания эти науки совершенно неравны, и дело не только в точности одних наук и приблизительности других. Действительно, физические процессы со времен Архимеда описывались все более общими концепциями. Ньютон свел объяснение всего движения к трем законам, Эйнштейн — вообще к паре основных формул. Психологи мечтали бы заполучить свое «Е равно mс квадрат» или хотя бы собственные «законы тяготения», но у них пока никак не выходит.
Сто лет назад Зигмунд Фрейд предложил свою концепцию психоанализа, которая была принята на ура, особенно в Соединенных Штатах. С тех пор тысячи психоаналитиков по всему миру пытались свести все сложнейшие душевные процессы к эдипову комплексу, но попытка привнести точность физики в психологию не сработала. Сегодня точности в понимании человека ждут от нейропсихологии, но все «человеческие» науки по-прежнему остаются достаточно описательными и условными. На эти условности влияет и история создания отраслей психологии, на которых наложили отпечаток сильные индивидуальности их основателей, личностей, с которыми приходится считаться и долгое время после смерти.
Теперь представьте себе ученого, который совмещает в своем мозгу — человеческом, не искусственном! — несколько таких наук, несколько непересекающихся наборов аксиом, несколько блоков совершенно разных принципов и несколько баз данных — и, оперируя ими, умудряется достигать внятных результатов, а порой и поразительных открытий. В самих таких достижениях скрывается какая-то потрясающая тайна человеческого сознания!
В начале книги упоминался австриец Курт Гёдель, который показал, что из одного-то набора аксиом далеко не все докажешь, а тут несколько наук, несколько систем одновременно! Это как если бы человек играл одновременно в хоккей, футбол, теннис, шахматы и Counterstrike, и не только достигал бы во всех этих играх превосходных результатов, но и создал бы синтетическую игру, где элементы каждой из этих игр соединились бы во что-то логически цельное.
Таков был Минский и другие исследователи искусственного интеллекта, наука о котором, конечно же, есть сфера приложения коллективного разума ученых. Вернемся к заре кибернетики, к первой экспедиции глобального коллективного разума на ту непознанную территорию, которая сегодня уже выглядит заселенной.
В 1951 году Минский конструирует первую самообучающуюся машину SNARC. Она имитировала сорок нейронов, объединенных случайным образом в простейшую нейросеть. Перед сетью ставились задачи, и в случае правильного выполнения их нейроны «вознаграждались». Так Минский обучал свою машину решать задачи.
В написанной совместно с Сеймуром Пейпертом книге «Персептроны» он подверг критике господствовавший тогда подход к созданию нейронных сетей. Авторы показали, что увеличение размера персептрона не повлияет на его способность решать более сложные задачи, и даже усложнение архитектуры персептронов не улучшит его работу. Кстати, критика персептронов связана с теоремами неполноты Гёделя и парадоксом Моравека. Напоминаю: машина решает сложные проблемы, к которым человек не знает, как и подступиться, зато оказывается бессильна выполнить примитивные задачи, подвластные ребенку.
Книга Минского и Пейперта была опубликована в 1969 году и практически сразу была переведена на русский язык издательством «Мир». Для многих исследователей, а особенно для администраторов государственных и частных фондов, спонсирующих разработки, выводы Минского оказались холодным душем. Во многом поэтому интерес к искусственным нейронным сетям в 1970-е годы резко упал, и в разработках искусственного интеллекта наступила так называемая «зима».