Вместо этого я тяжело вздохнула и протерла пальцем оконце в покрытом инеем стекле. Захотелось придать ему какую-то форму. Сердечко? Нет, слишком банально. Окошко, квадратное, рама с перекладинами, и даже силуэты на подоконнике – кошка и цветок в горшке. Кошка вышла кривовато. Я хотела все стереть, но вдруг почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Вместо этого подышала на окоченевший палец и подняла глаза. Прямо надо мной стоял парень и что-то говорил. Восхищается моим шедевром? Это, пожалуй, стоит того, чтобы вынуть из уха наушник. Я дернула провода и вопросительно посмотрела вверх, надеясь, что он догадается повторить последнюю фразу.
- У тебя челка кривая – сказал парень.
Ну вот и первый комплимент за сегодня. А ты, как тебя там, в серой шапке, заносишься в список моих смертельных врагов под номером один… Нет, два. На первом месте все-таки бывший…
- И че? – агрессивно поинтересовалась я.
- Сама стригла?
Пока я собиралась, что бы ответить, дверь открылась, и парень выскочил на тротуар. Сама не понимая зачем, я подскочила и рванулась следом. Он отошел всего на пару шагов и развернулся ко мне лицом. Я внезапно для себя отметила голубые-голубые глаза. Я вдруг поняла смысл слова пронзительные. Потому что насквозь. Словно сквозь его лицо светилось рассветное небо, такое пронзительно голубое, особенно в ржавом тусклом свете еще не погасших фонарей. Свет проникал отовсюду и ниоткуда. Светился в отраженном свете снег. С необыкновенной четкостью отпечатывалась на сетчатке глаза а затем и в мозгу каждая точка его лица. Огромные, голубые глаза. Огромные, белесые ресницы. Выделялись скулы на худом лице.
И вообще он очень худой и легко, я бы даже сказала, претенциозно одет. Пряма мечта девичьих грез. Только мне не нравятся худые блондины с голубыми глазами. Слишком банально. Я уже собиралась запрыгнуть обратно в автобус, но тут блондин продемонстрировал мне то, что ввело меня еще в больший ступор чем эти промороженные до самой подкорки глаза. Раздолбайскую улыбку уличного хулигана. Но меня сразила не она. А… клыки. Два аккуратных острых зубика, раза в полтора длиннее остальных. Захотелось потрогать пальцем… Цена вопроса – пятьдесят рублей в любой карнавальной лавке. В старших классах школы этот фокус еще прокатывал… Манила назад готовая вот-вот захлопнуться за моей спиной дверь автобуса. И все же…
- Как тебя зовут? – спросила я.
- Мигель.
- Нет такого имени – возмутилась я.
- Есть. Обычное португальское имя.
- Ты не из Португалии!
- И че? – копируя мой тон, поддразнил он.
- Врать нехорошо.
- Зато ты на меня посмотрела – парень улыбнулся еще шире.
- Дешевый пикап – высказала я свое мнение, и запрыгнула обратно в автобус, дверь которого до сих пор придерживала рукой – чтоб не уехал без меня.
- А ты у нас дорогая штучка?
Ну да, ну да... давай, припомни напоследок мою кривую челку – думала я, показывая в смыкающийся проем дверей фигуру из трех пальцев.
***
- Я отправлю от тебя на печать? – спросила Таня, внезапно перегибаясь через мое плечо. Для человека в наушниках мир вообще полон внезапного… Принтер отказывался работать по сети с кем то, кроме моего компа, и поэтому с такими вопросами ко мне подходили часто.
- … кстати, привет.
Таня поймала рукой мышь, с которой я отдернула руку. Водопад черных волос коснулся щеки.
- А я сегодня парня странного встретила… - выдергивая наушник, без предисловий, как у нас принято, сказала я - … привет…
- Что хотел?
- Не знаю… - я и правду задумалась - познакомиться – вряд ли… скорее он хотел запомниться…
- Привлечь внимание – подсказала Таня, не отрывая глаз от экрана.
- Ну да…
- У него получилось.
- Почему?
- Потому что мы с тобой сейчас о нем говорим.
- А зачем?
- Ну… может еще подойдет.
- Какова вероятность встречи двух случайных людей в автобусе? … Повторной встречи.
- Зависит от условий. Может, он каждый день в том автобусе ездит, и смотрит на тебя, красивую.
- Ага! И думает, с какого бы комплимента начать… Идиот какой-то!
...и еще более странная встреча
«Идиот» мне приснился. В глазах голубое с нотками заката, полыхавшего вокруг, вверху и под нами. Он нес меня на руках сквозь ледяные облака, точнее мы летели. Облака были декорированы каскадами из сосулек, а может, и держались на них, как сладкая вата на палочках, я может это были не облака, а сугробы, с наносами, свисающими ажурным кружевом. Мы летели, он прижимал меня одной рукой к груди, а мои руки были покрыты ледяной глазурью, как креветки в супермаркете. Я трогала пальцами одной руки другую, и лед под пальцами трескался, разбегался в стороны белой паутинкой трещин, ссыпался вниз сверкающими осколками… Я пыталась смотреть вперед, но в глаза бил ветер – понятно было только одно: полыхает…