Я ухмыльнулся. Все же некоторые вещи остаются стабильными, а значит мир все еще на своем месте. Пускай и не мой, а этот.
— Только не занимайся еще измерением черепа, ладно?
— Один такой Головомер давно на вертеле в аду крутится, — ответил бесенок, — и тебе рядом с ним самое место.
— Давай сначала тут закончим, а уже потом будем о местах не столь отдаленных беседовать.
Я опустил ладонь на лицо покойного Митасова и провел вниз, закрывая веки. На шее у него висел небольшой медальон на истлевшей веревочке, которая держалась явно только на силе собственного духа. После чего стянул перстень с правой руки и все это добро рассовал по карманам.
— Мародерствуешь?
— Забираю наследство. Оно по любому мне должно достаться так или иначе. Но если учесть в каких долгах находится мой род… — я осекся, заметив, что уже причисляю себя к Митасовым.
— Ну-ну, продолжай, МИ-ТА-СОВ, — съязвил бесенок.
Я цыкнул недовольно зубом.
— Все его пожитки сто процентов либо гробовщик стянет, либо ростовщик, у которого он денег занимал.
— Логично.
Я шарил по худому костлявому телу руками, пока в кармане не обнаружил что-то похожее на ключ. Карман был внутренний и подшит так, что его ни глазу не видно, ни подрезать в толчее на рынке не выйдет. Я разорвал прохудившуюся ткань и вытянул ключ длиной с указательный палец. Тоже с гербом Митасовых на месте головки.
— Ключ от всех дверей, — загадочно протянул бесенок.
Я не ответил, только спрятал ключ в карман брюк и поднялся на ноги, затем осмотрел комнату. Грязь, нищета, разруха. Вот так можно описать положение подвала, который ранее, наверняка, был полон провизии. И фальш-разлом, который создал кто-то ради забавы, чтобы мучить стригоя.
Движением руки я схлопнул фальшивку и темнота внутри стала непроглядной.
— Бес, дай глаза.
— А волшебное слово?
— Бегом, я присел возле покойного Митасова, подхватывая его тело на руки.
— Что ты делаешь? — спросил бесенок, взбираясь по штанине вверх и усаживаясь на плече. Я ощутил, как он привычно положил свою горячую когтистую лапку под затылком. Мир перед глазами стал монохромным. Весь в серых тонах, но зато я мог видеть. Да. Демоны видят в темноте.
— Почему ты спрашиваешь? — уточнил я у него, двигаясь к ступеням.
— Всегда было интересно.
Я ухмыльнулся.
— Ты не поймешь.
— Почему это? Природа людей для меня всегда была интересна, Марк. Вот, например, совсем до недавно вы все для меня были обезьянами. Лазали по деревьям, бананы ели. А тут я моргнуть не успел, а вы уже прямоходящие и, мало того, даже оружие изобрели.
Я неспешно поднимался по ступенькам. Тело покойного Александра Ивановича Митасова было легче пушинки. Если это был отец Андрея-Марка, то на тридцати-сорокалетнего мужчину он совсем не был похож. Скорее на тысячелетнюю мумию.
— Тогда ты должен был изучить род людской лучше нас самих, — парировал я. — Сколько тебе лет, бес?
— Ммм… порядка двух тысяч. Честно говоря, я сбился со счета после тысяча восьмисотого.
— Это много?
— Да не особо.
— Сколько мы с тобой вместе?
— Ха! А мы вместе? Я думал, что я твой инструмент.
В голове промелькнул момент из прошлого, как этот маленький рогатый засранец кинулся на культиста, пытаясь меня спасти. Из каких соображений? Зачем?
— Ты понял вопрос, — ушел я от его провокации.
— С тех пор, как ты заключил контракт с Азазелем. Это был второй курс Академии. Ты стал первым и единственным в истории, кто смог это сделать так рано. Обычно твои бывшие коллеги добивались этого на пятом или шестом курсе, как Маргарита, например.
— То есть это…
— Пятнадцать лет, мой дорогой друг.
Я остановился у двери, из-за которой все также доносились редкие глухие звуки ударов. С моей стороны на створке кружила розовая круглая печать из символов, сплетенных между собой. Она двигалась, как живая, оберегая эту деревянную рухлядь от разрушения.
Я набрал воздуха полные легкие. Мыслеобраз. Замах ногой для пинка.
— Ты опять за свое, Марк? А вдруг завтра снова бесы на тебя нападут, а у тебя ни капли энергии, а?
— Ruda!
Глава 14
Враг моего врага
— XIV —
Створка сорвалась с петель и вылетела с треском. Если бы в этот момент стоявший за ней рейдер Рамона не махнул рукой и не отошел отдохнуть в сторонку, то его однозначно смело бы с пути и размазало по дальней стене тонким слоем.
— А… кх…о, — только и выдавил из себя он.
То ли внезапность моего появления, то ли сам факт, что из схватки живым вышел я, а не стригой, поразили его до глубины души. Что именно, я не знал, да и не хотел знать. Но заметил, что глаза у парня были круглые и блестящие, как две серебряные монеты. Ни дать ни взять олень, застигнутый врасплох на водопое. Вскоре к нему присоединились остальные. Торопливый шепот раздался за спиной.