— Надеюсь, никто из вас не торопится к ужину, — сказал я, уже совершенно не таясь, — потому что здесь нам придется задержаться.
За спиной зашевелились — я понял это по движению воздуха. Тихо зашуршала одежда. Но никаких возражений не последовало; то, как я разделался со стригоем, наверняка произвело впечатление. Правильное впечатление. Верное.
Лопата нашлась в углу, чуть ржавая, но все еще крепкая. Для работы вполне сгодится. Правда, от этой работы меня настойчиво пытались отговорить.
— И что тебе взбрело в голову — чужого мужика земле предавать? — с укором пропищал бесенок, — если так с каждым поступать, то тогда придется из демонологов в гробовщики переквалифицироваться, а это профессия куда менее уважаемая… и низкооплачиваемая. Не тем ты занят, Марк, ох не тем…
— Он — не чужой, — коротко сказал я.
Дальнейшие расспросы бесенок прекратил. Умный черт все-таки, иногда знает, когда нужно остановиться.
— Что это ты собрался делать? — поинтересовался Рамон, когда мы вернулись под тень дерева, — защитный обряд проводить, чтоб новые стрыги не завелись? И кто это вообще?
Я покачал головой.
— В такой ерунде нет необходимости. Я закрыл брешь, поэтому отныне этот пространственный узел внимания с той стороны не привлечет. Остаточные эманации еще есть, поэтому вас так от тревоги передергивает.
А еще, конечно, потому, что одного из ваших стригой жизни лишил. Если соотношение прикинуть, будет примерно семьдесят на тридцать. Но воздействие эманаций недооценивать тоже нельзя — это частая ошибка начинающих демонологов.
— Но до наступления зари они должны полностью рассеяться, и все придет в норму, — закончил я. — Так что вам об этом переживать ни к чему.
Тут и поставил в объяснениях точку — жирную, как земля, в которой предстояло упокоиться Александру Ивановичу. Перехватив черенок поудобнее, я принялся рыть могилу. Рейдеры стояли рядом полукружком в почти полной тишине и изредка смолили самокрутки. Воздух наполнился запахом дешевого табака. Но было в нем и кое-что еще.
Невысказанные вопросы. Однако пока я снимал первый слой земли, никто так и не решился. Наверняка ждали Рамона как главного.
Я остановился, чтоб перевести дух, и оперся на заступ, воткнутый в землю.
— Это Александр Иванович из рода Митасовых, — сказал я и указал на тело, — владелец этого поместья, потомственный дворянин. И мой отец.
— Точно, — шепнул один из жителей пустоши своему другу и толкнул его локтем. — То-то я думаю лицо знакомое!
Рамон поскреб щеку. Легкое недоверие так и сочилось из его движений.
— Он был обращен в стригоя. Стрыгу, как вы его назвали. Ни человек. Ни демон. Промежуточное состояние, как наказание. Мне еще предстоит разобраться, что с ним случилось, но на сейчас он мертв и безвреден.
— То есть твой папаша и был стрыгой?
— Да.
— Но я же слышал, что он в паломничество ударился! — выдал тот, что с ирокезом.
Я пожал плечами, повернулся и принялся рыть дальше.
— Я не знаю, чем он занимался долгие годы и куда его вынесла дорога. Но, очевидно, не к самому лучшему исходу.
Земля была влажной и тяжелой. Такую копать — сплошные муки; вогнал лопату, а обратно она выходит тяжелее, чем внутрь.
— Пошли, — тихо шикнули за спиной.
Я не обращал внимания, погрузился в процесс и выключил голову. Лишь отдал себе отчет, что через несколько минут возле меня стали рыть пара других лопат и мотыги. Так процесс пошел намного быстрее. Где они их взяли — ума не приложу, но это сейчас и неважно.
Небо светлело. Медленно начинало светать. Где-то вдали заорали первые петухи, когда тело Александра Ивановича Митасова погрузили в глубокую яму. Я стоял у его ног и смотрел вниз. Справа кто-то начал едва слышно тянуть какую-то непонятную мне мелодию на неизвестном языке. Тягучая, но наполненная мотивами борьбы. Так мне казалось, потому что я не понимал ни слова.
А голоса подключались один за другим. И вот они уже стали тянуть эту песню вместе.
— Что они делают? — спросил меня бесенок.
— Прощаются, — высказал я свое предположение.
— Совсем кукухой поехали? Он мертв! Я только что звонил в ад, он уже стоит по шею в дерьмовом озере на перекуре! Да они его даже не знают! Какой в этом смысл?
— Никакого. Это традиция, — мысленно ответил демону.
Через десять минут на месте глубокой ямы остался небольшой неприметный холм.
Тело погибшего рейдера было уложено в заднюю часть мотокареты. Я сидел на парапете у высохшего фонтана и наблюдал за жителями пустоши. Что-то между нами случилось. Поменялось. Они не смотрели на меня, как на шпану. Даже Рамон. В его глазах читалось уважение и… опасение. Они не видела драку со стригоем. Не видели, на что я способен в полной мере. Но вышибленная дверь явно дала понять, что я не шучу.