– Мне это не интересно! – зло отмахнулась я.
– Ну это ты слепому будешь рассказывать, – хмыкнула Дот, поравнявшись со мной. – В зал? – спросила она.
– Да, – буркнула я.
– О, ты не представляешь, этот новый профессор, он такой, – сказала Дот и перешла на шепот, – придурок!
Я взглянула на нее и хотела ответить что-то резкое, чтобы она оставила меня в покое. Все еще злясь, что Дот меня бросила после известия, что это из-за меня на нашу группу нападали касини, но увидев ее растрепанные волосы и порозовевшие от бега щеки, неожиданно рассмеялась.
– Чего ты хохочешь? Серьезно говорю – придурок! – шепотом повторила Дороти.
– Я так рада, что ты снова разговариваешь со мной! – сквозь смех призналась я и Дот виновато отвела глаза в сторону.
– Мне правда жаль, что так вела себя. Мама была зла на тебя, мне говорили гадости про тебя, и я поддалась как дура. Прости, друзья так не поступают, – ответила она. – Надеюсь, мы сможем забыть это и снова будем общаться?
– Наверное, – пожала плечами я, прекрасно понимая, что кроме нее у меня в Академии никого нет.
– Уже лучше, – ответила Дороти.
Через пару минут мы уже болтали обо всем, что случилось за все это время. Дот рассказала мне о знакомстве Эди с родителями. Я думала, что просто взорвусь от смеха – двухметровый похожий на медведя Эди с цветами, в костюме и с красным, абсолютно перепуганным лицом трехлетней девчушки так и стоял у меня перед глазами.
– Но знаешь папе он понравился, а вот мама сказала, что Эдуард похож на умственно отсталого. – Закончила свой рассказ Дот тоном, полным негодования, и я снова прыснула от смеха.
– Все, больше не могу смеяться, хватит! – взмолилась я, вытирая слезы.
– Я смотрю, кому-то здесь очень весело? – раздался мужской голос и обернувшись, я увидела того самого нового преподавателя, которого боялся даже Альби.
Наставник был высок и имел атлетическое телосложение, на вид лет ему было около 35-ти с небольшим. Светлые волосы аккуратно уложены, гладко выбритое лицо, ногти тщательно обработаны и даже отполированы – с уверенностью можно было сказать, что этот человек любил свою внешность. Хотя, вряд ли его можно было в этом упрекнуть. Красивые черты лица с мужественной челюстью, высокие скулы, немного раскосые блестящие серые глаза и ровный нос вполне удовлетворяли канонам мужской красоты и девушки в зале, смотрящие на него с восхищением, это подтверждали.
– Вы заблудились? – резко спросил профессор, обернувшись в мою сторону.
– Я, э… – растерялась я.
– Э? Вы – э. Что-то еще? – спросил мужчина, скрестив руки на груди, и Мария Пилинор гадко захихикала.
– Я болела. Вернулась только вчера. Меня зовут Анна-Агния Донаван и это моя группа, – собралась я, и ощутила, как краснею от злости.
– Здорово, прямо вся история жизни, – саркастично заметил профессор и Мария вновь захихикала. – Альби, проведите с новенькой бой, – скомандовал преподаватель, махнув Джеймсу.
– Я – не новенькая, – буркнула я, выходя в центр зала и становясь напротив Джеймса.
Стоит ли говорить, как опозорилась на той тренировке? Мамино печенье и время в гипсе сделали свое темное дело. Я потеряла физическую форму и слишком расслабилась. Джеймс изо всех сил старался поддаваться, но профессор был неумолим, и каждый раз видя промедления Альби, быстро пресекал попытки мне подыграть. После двенадцатого броска через себя профессор решил, что этого достаточно и прекратил показательное избиение с кислым выражением лица.
– Даже не знаю, что делать с такой подготовкой, как у вас, – картинно развел руки в стороны он. – Настолько плохо в моей группе никто не занимается, так что даже не знаю, с кем вас поставить!
«Было бы здорово вообще не ходить на ваши занятия», – подумала я, потирая ушибленный зад и едва сдержалась, чтобы не сказать это вслух.
– Профессор Пинклтон ставил ее в пару со мной, – простодушно заметил Джеймс и бровь преподавателя удивленно взмыла вверх.
– А я смотрю у дрошанов хорошее чувство юмора, – заметил профессор и группа рассмеялась. – Ладно, пусть новенькая занимается с Гейбл.
– Это не так уж плохо, мистер Олдридж конечно гад, но все же правильно поставил тебе пару, согласись, – шепотом сказала Дороти, когда я подошла к ней.