Александр и мечтать не мог о более ослепительном обнародовании грядущих услад. Зал, сам по себе небольшой, был заполнен людьми ее двора, и в гул мужских голосов вплетались голоса немногих фрейлин Морганы и Лунеды. Если забыть о страже Верховного короля, рассудительно ставшей так, чтобы ее не было видно, пир можно было бы принять за веселое собрание в замке какого-нибудь лорда. Разговоры и смех властвовали над столом, пирующих обносили напитками и яствами, и имевший глаза да видел, что взгляды всех пировавших были устремлены на Моргану и красивого юношу справа от нее.
Она дала им то, чего они ждали. Она почти не говорила ни с кем, кроме Александра, наклонялась к нему, давая рукаву, а иногда и руке коснуться его пальцев. Наконец, она перед всем залом подняла заздравную чашу в его честь, поцеловав сперва обод кубка, передала его юноше, чтобы он из него выпил. Александр, ослепленный ее красотой и несколько отяжелевший от обильных яств и вина после навязанного болезнью долгого воздержания, так и не увидел взглядов — двух-трех кислых, но по большей части с улыбкой, — которыми обменялись рыцари из свиты Морганы. Взгляды эти без труда были поняты всеми, кто знал ее: «Что, твоя очередь? — говорили улыбки. — Тогда возьми все, что сможешь, молодой петушок! Хвастай, кукарекай, пока можешь!»
Она не пришла той ночью в его покой. Паж Питер, явившийся, как обычно, чтобы помочь ему лечь в постель, принес с собой уже привычный кувшин посланного королевой крепкого и сладкого напитка. Все еще более слабый, чем сам себе в том признавался, с почти что кружащейся от вина и возбуждения головой, Александр послушно осушил кубок до дна и лег в постель. Задув свечу, Питер оставил его одного.
Недолгое время Александр лежал, глядя на дверь и прислушиваясь — хотя королева двигалась так же беззвучно, как и феи, в честь которых ее прозвали Ле Фей, и о ее присутствии в темноте он узнает лишь по прикосновению и облаком окружающему ее аромату духов. Но снадобье подействовало на него даже прежде, чем развеялся запах погашенной свечи, и Александр уснул.
Моргана, разумеется, знала, что делает. Когда на следующее утро Александр проснулся, она была уже далеко от замка — на охоте со своими рыцарями и, как всегда, под бдительным оком стражи Верховного короля. Не увидел ее Александр и вечером. Головная боль, сказал Питер, но завтра ей будет уже лучше, и если принц согласится встретиться с ней наутро в третьем часу, они, быть может, смогут отправиться вместе на прогулку верхом…
Настойка, посланная ему той ночью, была другой по вкусу: к ее сладости примешивался какой-то едкий привкус, но густота и тяжесть напитка обещала крепкий сон. И обещание это было обманным. После того как паж сопроводил его в постель, загасил свечу и оставил покой, Александр провел болезненную и бессонную ночь, полную мук неудовлетворенной любви и раздумий, даже нервного предвкушения утренней встречи.
25
Даже после бессонной ночи Александр чувствовал себя на следующее утро более бодрым, чем на протяжении многих Дней. Встав с зарей, как только собрался с духом, он спустился по лестнице, чтобы подождать Моргану во дворе замка.
Королева, разумеется, заставила себя ждать, но со временем она все же появилась и притом одна, если не считать стражи, сопровождавшей ее во всех прогулках за стенами замка. Моргана была облачена во все зеленое: в травянисто-зеленую накидку, подбитую золотистым шелком, и шапочку из того же шелка с плюмажем из перьев, которые, игриво загибаясь, касались ее щеки. Выглядела она столь же прекрасной, какой была в пиршественной зале или в мучительной тишине лазарета. Склонившись, чтобы поцеловать ей руку, он не отрывал губ чуть дольше, чем требовали приличия, потом помог ей сесть в седло ее чудесной каурой кобылы, вскочил на собственного гнедого и вслед за королевой шагом двинулся по деревянному мосту.
Моргана хорошо знала окрестности, поэтому Александр предоставил ей решать, куда отправиться. Лошадь у него была свежей, так что вслед за королевой он добрым галопом проскакал по берегу реки почти до того самого места, где случилось его столь удачное падение, затем они свернули в лес, где узкая просека пошла вверх, что и заставило их перейти на рысь. Некоторое время спустя деревья поредели, и всадники выехали на залитую солнцем укромную лощину на склоне холма, где лошади снова смогли пойти бок о бок. Моргана слегка натянула поводья, послав кобылу шагом, и Александр дал своему скакуну самому выбирать скорость, подстраиваясь под кобылу королевы.
Все это время за ними следовали четверо стражников. Время от времени Моргана оглядывалась через плечо с довольно трогательной гримаской недобрых предчувствий. Стражи следят за ней неотрывно, объяснила она Александру, и о каждом движении докладывают ее брату Артуру. Она боится стражников, премиленько созналась она, боится, что вскоре, прескучившись монотонностью своего удела в этом отдаленном уголке так далеко от своих семей, они могут послать Артуру какую-нибудь ложь, а брат прикажет отвезти ее назад в Каэр Эйдин на суровом Севере или отправить ее в строго охраняемое узилище (как она это назвала) замка Кастель Аур среди валлийских холмов. А там, как было сказано намеком, Александр ее больше не увидит. Если только, разумеется, не согласится помочь ей избежать столь жестокой и несправедливой кары, которую обрушил на нее Верховный король…