Своим успехом он, согласно недавней статье в ежедневной деловой голливудской газете «Вэрайети», был обязан «соединению ума, трудолюбия и душевных качеств, разительно несхожих с теми, которыми наделено подавляющее большинство молодых рыцарей юриспруденции и агентов, ставящих „сделку“ превыше всего и руководствующихся единственным девизом: „пленных не брать“. Тогда как Гарри Аддисон, с прической, сразу выдающей выходца из „Лиги плюща“,[5] в темно-синем костюме от Армани и фирменной белой сорочке, твердо убежден, что выгодней всего добиваться успеха, проливая как можно меньше крови. Вот почему сформулированные им соглашения всегда прочны, клиенты любят его, кино- и телестудии его уважают, что и помогает ему зарабатывать по миллиону долларов в год».
Черт возьми, какой прок от всего этого сейчас, когда все омрачено смертью брата? И потому на передний план постоянно выходила одна и та же мысль: что же такое он должен был сделать, чтобы помочь Дэнни, и не сделал? Позвонить в посольство США в Риме или в римскую полицию и попросить их прийти к Дэнни на квартиру? Но ведь он даже не знал и не знает, где эта квартира находится. Именно поэтому и стал звонить из лимузина Байрону Уиллису, своему боссу, наставнику и лучшему другу, как только услышал сообщение Дэнни. Какие у них есть контакты в Риме, к кому можно обратиться за помощью — вот что он хотел спросить, но так и не спросил, поскольку не смог дозвониться. А если бы дозвонился, если бы они нашли в Риме нужного человека, мог бы Дэнни остаться в живых?
На этот вопрос, вероятно, следовало ответить отрицательно — слишком уж мало у них было времени. Господи!
Сколько раз за все эти годы они с Дэнни давали друг другу о себе знать? Некоторое время после смерти матери они формально обменивались поздравительными открытками к Рождеству и дням рождения. Затем кто-то пропустил один праздник, потом другой. А после переписка и вовсе закончилась. И Гарри, занятый собственной жизнью и карьерой, не обратил на это внимания, предоставив событиям идти своим чередом. Братья-антиподы. Часто ссорившиеся, иногда доходившие до вспышек ненависти, а потом оказавшиеся разделенными целым миром и, по-видимому, навсегда. Хотя каждый из них втайне надеялся, что другой сделает шаг, который поможет им вновь сблизиться. Но ни тот ни другой так и не сделали этого шага.
В субботу, поздно вечером, он находился в нью-йоркском офисе «Уорнер бразерс», где вовсю шло празднование успеха «Собаки на Луне» — только за субботу прокат принес девятнадцать миллионов долларов, а ведь впереди были еще воскресенье и понедельник, так что можно было рассчитывать на получение за неполные трое суток от тридцати восьми до сорока двух миллионов. Именно в это время ему позвонил из Лос-Анджелеса Байрон Уиллис. Гарри разыскивал священник из канцелярии католического архиепископа, не пожелавший передать свое сообщение через персонал отеля. В офисе Гарри священнику дали телефон Уиллиса, а тот счел, что будет лучше, если он позвонит другу сам. Дэнни умер, сообщил он, погиб, по всей видимости, при террористическом акте — был взорван рейсовый автобус, шедший в Ассизи.
Потрясенный Гарри сразу же изменил свои первоначальные планы — просто-напросто вернуться в Лос-Анджелес — и заказал билеты на вечерний воскресный самолет в Италию. Он обязан был отправиться туда и лично доставить останки Дэнни на родину. Это была единственная и последняя услуга, которую он мог оказать брату.
Утром в воскресенье он обратился в Государственный департамент и попросил устроить ему через американское посольство в Риме встречу с полицейскими, расследующими взрыв автобуса. Дэнни был чем-то очень напуган и расстроен; возможно, информация о его звонке поможет пролить дополнительный свет на случившееся и облегчит поиск преступников. А после этого Гарри впервые за долгое, очень долгое время пошел в церковь. Где молился и сокрушался об участи брата.
Снизу донеслись звуки выпускаемого шасси. Посмотрев в иллюминатор, Гарри увидел взлетно-посадочную полосу и мелькающие рядом сельские пейзажи. Широко раскинувшиеся поля, оросительные каналы и снова поля. Затем колеса с отчетливым стуком коснулись бетона. Самолет замедлил бег, свернул и медленно подкатил к залитому светом восходящего солнца длинному зданию аэропорта Леонардо да Винчи.
Женщина в форменной одежде, стоявшая за стеклом стойки паспортного контроля, попросила его подождать и подняла трубку телефона. Гарри ждал, разглядывая свое отражение в стекле. Он был в темно-синем костюме от Армани и белой сорочке, точно такой, как его описали в «Вэрайети». В чемодане лежали второй костюм и сорочка, а также легкий свитер, спортивный костюм, рубашка-поло, джинсы и кроссовки. Тот самый багаж, с которым он в ночь с четверга на пятницу прилетел в Нью-Йорк.
Служащая аэропорта повесила трубку и без улыбки взглянула на него. Буквально через несколько минут к стойке подошли двое полицейских; у каждого на плече висел автомат «узи». Один зашел за барьер, глянул в паспорт, затем на Гарри и сделал приглашающий жест.
— Будьте любезны пройти с нами.
— Конечно.
Гарри обратил внимание, что второй полицейский передвинул «узи» на грудь и взялся одной рукой за рукоятку. А также и на то, что к его сопровождавшим сразу же приблизились еще двое полицейских в форме. Пассажиры поспешно расступились, освобождая путь, и, отойдя на безопасное расстояние, с любопытством оглядывались на процессию.
Достигнув дальней стены большого зала, они остановились возле железной двери. Один из полицейских набрал код на никелированной панели с кнопками. Послышался приглушенный звонок, и дверь открылась (за ней стоял еще один полицейский). Вся группа прошла вверх по одному лестничному маршу, свернула в коридор и остановилась еще перед одной дверью. Первый из полицейских постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь в комнату без окон, где оказались двое мужчин в гражданских костюмах. Одному из них вручили паспорт Гарри, после чего все полицейские в форме вышли, закрыв за собой дверь.
— Вы Гарри Аддисон, — утвердительно сказал один из сидевших.
— Да.
— Брат ватиканского священника отца Дэниела Аддисона.
Гарри кивнул.
— Спасибо, что вы так оперативно откликнулись на мою просьбу…
Мужчине, рассматривавшему его паспорт, было лет сорок пять. Высокий, атлетического сложения, смуглый, в синем костюме, голубой сорочке и аккуратнейшим образом завязанном бордовом галстуке. По-английски он говорил с сильным акцентом, но вполне разборчиво. Второй был немного старше, седоватый, почти такого же роста, но не столь плечистый. Этот был в светло-коричневом костюме с клетчатой сорочкой и галстуком точно в тон костюма.
— Я ispettore capo Отелло Роскани, Polizia di Stato.[6] Это ispettore capo Пио.
— Как…
— Зачем вы прибыли в Италию, мистер Аддисон?
Гарри чуть не лишился дара речи. Они не могли не знать, зачем он приехал, в противном случае не стали бы встречать его в аэропорту.
— Чтобы отвезти домой останки моего брата… И побеседовать с вами.
— Когда вы собрались отправиться в Рим?
— Я вообще не собирался сюда.
— Отвечайте на вопрос, пожалуйста.
— В ночь с субботы на воскресенье.
— Не раньше?
— Раньше? Нет, с какой стати?
— Вы забронировали себе гостиницу? — впервые подал голос Пио.
В его английском почти не улавливалось акцента, как будто он был американцем или, по крайней мере, прожил в США большую часть жизни.