- Боюсь, я не могу попросить, чтобы ужин отложив ли, - сказала миссис Надд.
- Ну, зачем же из-за меня откладывать ужин, - сказала Намела. - Но в нашей комнатушке ужасно жарко, и нам всегда так трудно уложить Бинкси спать. Нам с Ренди так нравится здесь, и мы на все готовы, лишь бы не доставлять вам хлопот, но должна же я заботиться о Бинкси, и, раз он с таким трудом засыпает, я не могу приходить вовремя к столу. Надеюсь, вы ничего не имеете против. Я хочу знать правду.
- Не беда, если вы опоздаете.
- Какое прелестное платье, - любезно сказала под конец Намела. - Новое?
- Благодарю, милая, - ответила миссис Надд. - Да, новое.
- Дивный цвет, - сказала Намела и встала, чтобы пощупать материю, но из-за чьего-то неожиданного движения - то ли ее самой, то ли сидящего у нее на руках малыша, то ли миссис Надд - Памелина сигарета коснулась нового платья и прожгла дырочку. У миссис Надд перехватило дыхание, она неловко улыбнулась и сказала!
- Ничего, неважно.
- Да нет, важно! - воскликнула Намела. - Я в ужасе. Просто в ужасе. Это все я виновата, но дайте мне платье, я отошлю его в Вустер, и там его заштукуют. Я знаю в Вустере одно место, там это прекрасно делают.
Миссис Надд опять сказала, что это неважно, и попыталась перевести разговор на другое, спросила, не правда ли, сегодня чудесный день.
- Прошу вас, - сказала Намела, - позвольте мне отослать платье. Пожалуйста, снимите его после ужина и дайте мне. - Потом она пошла к двери, обернулась, подняла малыша. - Помаши бабушке ручкой, Бинкси, попрощайся, - сказала она. - Помаши ручкой, Бинкси, помаши. Ну, малыш. Помаши бабушке, малыш. Бинкси, помаши ручкой. Помаши бабушке. Малыш, помаши ручкой...
Но все эти волнения не меняли заведенного летнего порядка. По воскресеньям, с утра пораньше, Хартли отвозил горничную и кухарку в церковь св.Иоанна и дожидался их на крыльце фуражной лавки. Ренди в одиннадцать замораживал мороженое. Казалось, лето - некий материк, мирный и независимый, на котором чего только не дано испытать, - ощущение, когда босиком ведешь старый "кадиллак" по ухабистой стерне, или вкус воды, что льется из садового шланга возле теннисного корта, или удовольствие натянуть чистый шерстяной свитер, когда проснешься на рассвете в горной хижине, а еще - посидеть в темноте на веранде, сознавая, что ты опутан некой сетью, осязаемой и непрочной, словно сплетенной из паутинных нитей, и нисколько не возмущаясь этим, и ощущать, какой ты чистый после долгого плаванья.
Этим летом Надды не приглашали Рассела в Уайтбич и рассказ вели уже без него. Закончив колледж, Рассел женился на местной девушке, Майре Хьюит. Когда Эстер отказалась выйти за него замуж, он махнул рукой на свой план получить степень магистра. Теперь он работал в отцовской скобяной лавке. Надды виделись с ним, когда покупали то рашпер, то какую-нибудь рыболовную снасть, и все порешили, что вид у него жалкий. Изнуренный. А от его одежды, как заметила Эстер, пахнет куриным кормом и керосином. Они чувствовали, что, работая в лавке, он лишился права делить с ними их летнюю жизнь. Чувство это, однако, было не так уж сильно, и не приглашали они его скорее от равнодушия, да и недосуг было. Но на следующее лето они возненавидели Рассела, он перестал для них существовать.
В тот год, поздней весной, Рассел и его тесть принялись валить и продавать лес на косе Хьюита и нарезать по три акра расчищенные на берегу озера участки - готовили место для большого туристского лагеря под названием "Городок Янга". Коса Хьюита глубоко вдавалась в озеро в трех милях от Уайтбича, и туристский лагерь никак не соприкасался с участком Наддов, но ведь на косе они всегда устраивали пикники, и мало радости, если вместо рощи перед глазами будут торчать туристские домишки. Рассел горько их разочаровал. Они-то думали, он дорожит красотой родных гор, они надеялись, что он, почти что их приемный сын, разделяет их летнее пренебреженье деньгами, а он, оказывается, корыстная душа, да еще покусился на рощу Хьюитской косы, где они так часто наслаждались невинными пикниками, и тем нанес им двойной удар.
Но по обычаям того края дорожить красотами природы - удел женщин да священников. Мэйкбит стоит высоко над котловиной и обращен на север, к горам. Озеро - на дне котловины, и по утрам, кроме самых жарких дней, у подножия лестницы фуражной лавки и у паперти Объединенной церкви лежат облака. Погода в котловине изменчива, как, по словам жителей побережья, на море. Посреди жаркого тихого дня вдруг наползет глубокая бархатная тень и за стеной дождя скроются горы; но постоянная смена света и тьмы, грома и ярких вечерних зорь, снопов солнечных лучей, что пробиваются сквозь тучи после грозы (иные набожные художники объясняли их вмешательством господним), лишь подчеркивала равнодушие живущих в миру мужчин к окружающей их природе. Теперь при встрече с Расселом Надды проходили, не здороваясь, и он никак не мог взять в толк, чем же это он провинился.
В тот год Эстер уехала лишь в сентябре. Они с мужем переселились в предместье, но позволить себе такую роскошь, как дом на Кейп-Коде, не смогли, и Эстер почти все лето провела в Уайтбиче, без него. Джоун хотела поступить на курсы секретарей и вместе с сестрой вернулась в Нью-Йорк. Мистер и миссис Надд оставались за городом до первого ноября. Мистер Надд напрасно обольщался своими успехами в фирме. Слишком поздно он узнал, что, отбыв свое на посту председателя правления, пенсию получит ничтожную. Возвращаться ему было незачем, и они с миссис Надд всю осень совершали долгие прогулки по лесу. Из-за ограничений на бензин лето получилось утомительное, и, закрывая дом на зиму, они чувствовали, что не скоро теперь откроют его опять. Не хватало строительных материалов, и сооружение туристского "Городка Янга" приостановилось. Рощу вырубили, поставили бетонные фундаментные столбы для двадцати пяти летних домиков, но Рассел не сумел добыть ни гвоздей, ни лесоматериалов, ни кровельных материалов для строительства.
Когда окончилась война, Надды снова стали приезжать летом в Уайтбич. Во время войны все они не жалели усилий ради победы: миссис Надд - в Красном Кресте, мистер Надд - санитаром в госпитале, Ренди ведал кухней-столовой в штате-Джорджия, муж Эстер служил лейтенантом в Европе, а Джоун поехала с Красным Крестом в Африку, но поссорилась со своим начальником, и ее в два счета отослали домой на военном транспортном судне. Однако воспоминания их о войне оказались куда недолговечней всех прочих, и, если не считать смерти Хартли (он утонул в Тихом океане), они легко про нее забыли. Теперь уже Ренди воскресным утром отвозил горничную и кухарку в церковь св.Иоанна. В одиннадцать играли в теннис, в три шли купаться, пили джин в шесть. "Дети" - кроме Хартли и Рассела - уходили к Шерилскому водопаду, взбирались на Мэйкбитскую гору, удили в пруду Бейтса и босиком водили старый "кадиллак" по стерне.