пилота.
Лазерный дальномер четко выдавал дистанцию, но для определения возвышения и
упреждения оставалась только грубая прицельная шкала и перекрестье нитей.
Перекрестье проползло по бронированным плечам, поднялось выше. Пискнул сигнальный
зуммер и вмешался Ал:
– З а х в а т ц е л и . Р а з р е ш и т е о т к р ы т ь о г о н ь ?
– Погоди… – пробормотал Соске, доворачивая манипулятор на какие-то доли
градуса. Еще чуть-чуть. Да, совсем немного…
Огонь.
Удар отдачи оказался страшным – намного сильнее, чем раньше. Огненный пузырь
дульных газов, размером не меньше бронеробота, осветил на мгновение развалины,
блеснув кровавыми отражениями в осколках битых оконных стекол. Песок разметало по
сторонам, образовав коническую канавку, уходящую в сторону моря. Несмотря на то, что
Соске пытался упираться кончиками башмаков ступоходов, точно сошниками, бронеробот
швырнуло назад, да так, что он неуклюже приземлился на задницу и проехал несколько
метров, бороздя пляж. Это выглядело как ударная волна от близкого разрыва
двухсотпятидесятикилограммовой авиабомбы.
Результат действия лямбда драйвера, а не просто порохового заряда.
Фугасный снаряд, вырвавшийся из ствола с невероятно высокой для такого орудия
начальной скоростью и уносящий в себе сгусток материализованной силы воли и боевого
духа Соске, прочертил безупречную настильную траекторию, не вышедшую за пределы
прямого выстрела, и точно поразил середину затылка шлемовидной головы отступающего
«Бегемота». В том же самом месте, что и предыдущий.
Когда изображение камеры стабилизировалось, стало видно, что голову просто
снесло, разбросав горящие и искрящиеся детонирующим боезапасом автоматических
пушек обломки по сторонам. Обезглавленный гигант еще продолжал двигаться, но его
движения нарушились, стали неуверенными и хаотичными.
Через десяток секунд докатился звук взрыва.
«Бегемот» запнулся, медленно и беззвучно падая вперед. Протяжное эхо, тоже
пришедшее с задержкой, прозвучало похоронным колоколом по медленно скрывшемуся в
облаках пара и кипящих бурунах стальному титану.
Шестой бронеробот противника уничтожен.
Переведя дыхание, Соске спросил:
– Ал?
– С л у ш а ю в а с , с е р ж а н т .
– Сколько же минут?
– П я т ь м и н у т п я т ь д е с я т д в е с е к у н д ы .
Повисло неловкое молчание. Потом Ал осторожно продолжил:
– К а к б ы в ы н и у п р я м и л и с ь , в с х в а т к е с т а к и м и
п р о т и в н и к а м и т р и м и н у т ы п р е д с т а в л я ю т с я н е д о с т и ж и м ы м
с р о к о м .
– Кто бы говорил. Четыре минуты двенадцать секунд – ты тоже попал пальцем в
небо.
– Д л я ч е л о в е к а у в а с ч р е з м е р н о х о р о ш а я п а м я т ь , с е р ж а н т .
В ы о т н о с и т е с ь к к а т е г о р и и з л о п а м я т н ы х ?
128
– И где ты только научился так огрызаться?
– Б у д у ч и б р о ш е н н ы м , к в е л и к о м у п р и с к о р б и ю , с в о и м
п и л о т о м н а п р о т я ж е н и и м н о г и х м е с я ц е в , я и с п о л ь з о в а л
и м е ю щ и е с я в о з м о ж н о с т и д л я с к а н и р о в а н и я И н т е р н е т а и
ш и р о к о в е щ а т е л ь н ы х к а н а л о в .
– С тобой все ясно. Хорошему там не научат. Небось, по порносайтам лазил?
– Е с л и п о ж е л а е т е , м о г у и с п о л ь з о в а т ь н е о ф и ц и а л ь н ы й
с т и л ь р е ч и . Т е з а у р у с б е д н ы х л а т и н о а м е р и к а н ц е в в а с у с т р о и т ?
– Выдумал тоже. Не вздумай.
Кошмар. Тягаться с этим демагогом-острословом – нелегкая задача. Как всегда.
Потихоньку вздохнув, Соске произнес слегка недовольным голосом.
– Но, все же… я рад, что ты уцелел.
Он сказал это совершенно искренне.
Как бы странно это ни выглядело, диалог с искусственным интеллектом,
осуществляющим вспомогательные функции управления боевой машиной, оставлял в нем
ощущение того, что он говорит со старым другом. Товарищем по оружию. Это чувство,
так же как и странности, которые выделяли Ала из ряда стандартных совокупностей
программ, заложенных в компьютеры митриловских М9, – они проявились в нем
незадолго до той памятной битвы в Гонконге – теперь, при новой встрече, они были
заметны намного сильнее.
Соске и сам не до конца понимал, что имел в виду, но Ал без промедления ответил:
– В з а и м н о , с е р ж а н т . Г о в о р ю о т в с е й д у ш и .
– Хмм.
Механизм, боевой автомат говорит «от всей души». Куда катится мир?
Впрочем, Соске почему-то уже давно не чувствовал отчуждения и неприязни к
этому нечеловеческому голосу.
Подняв бронеробот, он переключился в режим активной локации окрестностей.
Как там Курц и остальные? Кроме того, нужно скорее выручать Лемона и его команду.
Впрочем, разобраться с оставшимися вражескими пехотинцами на «Лаэватейне» не
составит сложностей.
Но о том, чтобы догнать Канаме, уже не могло быть и речи.
Сидя в вибрирующей кабине вертолета, торопливо уходящего прочь, Канаме
осторожно и незаметно осматривалась.
Боевики из личной армии Леонарда, здоровенные мужчины в камуфляжных
комбинезонах, к этому времени уже несколько расслабились. Некоторые с волнением на
лицах следили за тем, как оказывают медицинскую помощь раненому господину, кто-то
поглядывал в иллюминаторы. Изможденная и вымазанная кровью Канаме, тихо сидевшая
в углу, не привлекала их внимания.
Ее сосед по скамейке привстал, просунувшись вперед, в кабину, и заговорил о чем-
то. Несмотря на то, что она не понимала испанского, было ясно, что речь идет о состоянии
Леонарда.
Если попытаться… – то сейчас.
Едва Канаме поняла это, в ее голове закружился хоровод испуганных мыслей.
Достаточно ли отвлекся боевик?
Пойдет ли все, как задумано?
Несмотря на то, что Калинин тоже на борту вертолета?
А еще – о нем.
Бедный Леонард, он, наверное, сейчас на грани жизни и смерти, и все из-за нее…
Какая глупость!
Она потрясла головой.
129
Разве она уже не убедилась в этом? Обычное сочувствие может стать смертельным
– давно пора бы понять.
Прикрыв глаза, чтобы не выдать себя лихорадочным блеском, и закусив губу, она
покосилась вбок. Прямо перед ее лицом на боку стоящего боевика из потертой кобуры
торчала рукоятка автоматического пистолета.
Раскрыв глаза, Канаме набрала в грудь побольше воздуха.
Пора.
Вскочив, она вытянула руку и выхватила пистолет из кобуры, судорожно стиснув
рубчатую рукоять. Боевик отреагировал быстро – угрожающе развернувшись. Он
попытался схватить ее, но ему не хватило буквально полпальца. Мужчина замер,
уставившись в черный зрачок дула.
– Не двигаться! Я выстрелю!
Она уже сто лет не кричала так громко и яростно – даже в горле запершило. Но
Канаме не остановилась. Целясь прямо в лицо побледневшему противнику, она заорала:
– Эй, пилот! Слышишь меня?! Быстро поворачивай обратно!
– П-погоди… – сидевший на скамейке напротив боевик что-то быстро забормотал в
головной микрофон.
Почти сразу же из двери пилотской кабины появился человек. Но это был не пилот,
а Андрей Сергеевич Калинин. Представшая перед ним картина – разиня-подчиненный и
Канаме, целящаяся из трофейного пистолета ему в лицо – не заставила майора даже
повести бровью. Ни следа удивления или волнения.
– Энергична, как всегда. А мне показалось, что ты все еще в шоке после выстрела в