- замена одежды и вещей, выданных при отплытии;
- фильтрация возвращаемых и расстрелы каких-то групп прямо в порту.
Странно. И какой же был интерес у ведомства Берии к натуральным английским кальсонам? Какая угроза могла бы возникнуть, если интернированные советские граждане остались бы за границей? Чем они могли помешать? Наоборот, после возвращения в СССР они были бы неудобны тем, что могли опровергать сообщения советских средств массовой информации о жизни там. Получается, что всех их следовало изолировать. Зачем лишние расходы?
Действительно, при мирной политике особой разницы не было, останутся они за границей или нет. Но в случае возникновения войны Советского Союза с Западом, у последнего возникнет спрос на специалистов, знающих русский. В частности: в группы диверсантов, в группы фронтовой разведки, переводчиками на фронт, переводчиками в лагеря для пленных и т.д. Конечно, не все пошли бы в услужение к будущему противнику, особенно женщины. Вероятней всего ими могли оказаться бывшие военнослужащие. Вот их в первую очередь и расстреливали в портах разгрузки.
Вывод: в период ялтинских переговоров и даже ранее Сталин отрабатывал планы подготовки новой мировой войны.
Ладно, допустим мероприятия по изоляции советских граждан в первые послевоенные годы проведены. Общение с заграницей сведено к минимуму. Но это не самоцель. Что-то должно было произойти следом. И оно произошло.
С середины 1949 года руководство СССР почему-то очень захотело, чтобы народы страны свыклись с мыслью, что США и Англия - злейшие враги, "фашисты". Что они готовят новую войну, которая может начаться очень скоро. Вспомним, что писал Сталин в Пекин в октябре 1950 года в связи с наступлением американских войск в Корее:
"... США из-за престижа может втянуться в большую войну, будет, следовательно, втянут в войну Китай, а вместе с тем втянется в войну и СССР, который связан с Китаем пактом о взаимопомощи. Следует ли этого бояться? По-моему, не следует, т.к. мы вместе будем сильнее, чем США и Англия, а другие капиталистические европейские государства без Германии, которая не может сейчас оказать США какой-либо помощи, не представляют серьезной военной силы. Если война неизбежна, то пусть она будет теперь..."
Таким образом, сам Сталин считал США и Англию своими первыми врагами. Но так как они же совсем недавно числились союзниками СССР, то необходимо было провести большую работу по изменению такого мнения. И чем короче на нее отводились сроки, тем более тщательно и ответственно надо было ее организовать. Что и было сделано.
Но нельзя просто так и очень долго называть какую-то страну врагом и рассказывать, что она вот-вот нападет. Народ может с этим просто смириться и "ярости благородной" не получится. Эффективность такой пропаганды имеет временные рамки. А смысл есть только тогда, если война действительно готовится, но не нападением со стороны обвиняемой страны, а наоборот, на нее.
Получается, что и это было частью какого-то большого плана? Подготовки войны?
Для сравнения можно привести здесь воспоминание И. А. Кана (журнал "ОГОНЕК", N: 1, январь, 1991, с. 25-27). Вот, что он рассказывает про 1950-й год в КНДР:
"- Незадолго до начала этой братоубийственной войны все средства массовой информации Севера развернули широкую пропаганду усилий руководства КНДР в деле мирного объединения страны, тех якобы мирных предложений, с которыми Ким Ир Сен неоднократно обращался к администрации Южной Кореи. В то же время ни дня не проходило без возмущенных сообщений о вооруженных провокациях южнокорейцев. Газеты твердили, что Ли Сын Ман стремится объединить страну силой оружия ... Таким образом, все население, и я в том числе, были уверены, что скорой войны не избежать и что начнется она, несомненно, по инициативе Юга, продавшегося американцам.
... Я в то время работал заместителем председателя комитета ТПК провинции Канвон [Канвондо?]. В мае 1950 года я уехал в командировку в уезд Енчхон [Ичхон?]. Сюда, в непосредственное соседство с 38-ой параллелью, только что были введены из Китая две дивизии, состоявшие из военнослужащих исключительно корейской национальности. Я, естественно, решил, что это превентивная мера северокорейского руководства на случай военных действий. В июне я приболел и попал в центральную больницу в Пхеньяне. В одно время со мной там лежали несколько высокопоставленных партийных и государственных деятелей. Мы часто собирались вместе и обсуждали положение в стране в связи с явными признаками приближения войны. И вот вдруг накануне выписки в два часа ночи меня вызывают к телефону. Звонил 1-ый секретарь ЦК ТПК, предложивший мне немедленно явиться к председателю Совета Министров, т.е. к Ким Ир Сену. Когда я вошел в кабинет, там уже полностью собрался весь Совет Министров и ряд приглашенных лиц. Ким Ир Сен сейчас же сообщил о том, что два часа тому назад, в час ночи, южнокорейская армия открыла огонь вдоль всей 38-ой параллели. В связи с этим нападением он, как верховный главнокомандующий, отдал приказ о контрнаступлении. Все единогласно проголосовали за утверждение этого приказа."
Проанализируем это свидетельство. В три часа ночи в воскресенье 25 июня 1950 года Ким Ир Сен собирает совещание и заявляет, что противник (войска Южной Кореи) открыл огонь. Похоже на начало войны ("без ее объявления").
Конечно, можно поверить, что кто-то начал войну в самую короткую летнюю воскресную ночь. Но трудно поверить во время начала - "час ночи". Дело в том, что просто так открывать обстрел из пушек нельзя. Обстрел может говорить о том, что после него в атаку пойдут танки с пехотой. Т.е. он называется "артподготовкой (последующей) атаки". Соответственно, бесконечно он длиться не может. А атака танков и пехоты хоть и может начаться глубокой ночью, но очень рискованна. Может не оказаться нужной эффективности. Наступающие войска могут попутать направления, попасть под свой же артиллерийский огонь или на очень неудобную территорию (минные поля и т.п.). Короче говоря, при ночном наступлении на укрепленные позиции весьма вероятны очень большие потери. Поэтому наступление обычно планируют на рассвете. Причем, и проведение артподготовки надо визуально контролировать, т.е. и он должен выполняться при освещении. Ночную стрельбу обычно подсвечивают или осветительными снарядами, или сбросом осветительных бомб авиацией. Но это очень сложно и менее эффективно, по крайней мере при длительном времени.
В этой связи можно вспомнить "22 июня ровно в 4 утра" или начало Курской битвы, да и многие другие сражения Второй Мировой войны начинались аналогично. Кстати, можно привести цитату и по Корейской войне из книги полковника М. П. Толченова "ВООРУЖЕННАЯ БОРЬБА КОРЕЙСКОГО НАРОДА ЗА СВОЮ СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ (Обзор военных действий. Июнь 1950 г. - июнь 1952 г.) (Москва, "Воениздат", 1952, стр. 22):
Точно следуя ... плану, южнокорейские войска на рассвете 25 июня 1950 года начали наступление, перейдя линию 38-й параллели.
Рассвет летом 25 июня наступает где-то в 4 утра. Получается, что пушки южнокорейцев стреляли более трех часов? В это трудно поверить!
Артподготовку очень тяжело проводить долго - часами. Во-первых, требуется очень большой расход снарядов. Например, при 4-х выстрелах в минуту одна пушка за 3 часа может выпустить 4 х 60 х 3 = 720 снарядов. В артиллерийских батареях обычно по 8 стволов. В артдивизионах по 3 батареи. В одном артполку по 3 артдивизиона. И т.д. Если все перемножить, то получатся десятки тысяч снарядов. А это, в свою очередь, горы ящиков. Причем, все эти запасы могут быть выпущены и по пустым местам, т.е. бесцельно! Кроме того, надо оставить снаряды на проведение артиллерийской поддержки атаки!
А также, надо учитывать сложность ведения стрельбы ночью с большим количеством подсвечивающей аппаратуры на аккумуляторах и усталость артиллеристов. Три - четыре часа перебрасывать в темноте "болванки" по 15 - 20 кг с темпом 3 - 4 в минуту, а также ящики по 50 кг - задача очень тяжелая.