Но еще больше он удивился, когда среди букв общего текста приказа различил другие, почти невидимые и иногда спрятанные за вязью узора более яркого текста. «Наверное, это обычно для таких важных шишек», подумал про себя Константин Крепостин, разбирая секретный текст, который располагался на листе бумаги с выдержками из рецензии по оценка качества работы округа и протокольной благодарности войскам. Кабинет хорошо охранялся, его освещение было достаточно тусклым, но если какому-нибудь гению и пришло в голову поставить сюда камеру и обойти все системы шумоподавления электроники, только самое хорошее разрешений показало бы, что написано между строк, утопая в вязи букв благодарности за хорошую работу среди водяных знаков. Константин удивился, что бизнес до сих пор не смог открыть это способ защиты и продавать устройства для такой двойной печати на каждом углу. Тем более, что для считывания пришлось бы взять камеру мощнее, усилить сигнал передачи или обработки, а так она быстро стала бы жертвой антирадаров, установленных хозяевами кабинета. Еще больше Крепостин заинтересовался вторым текстом, когда прочитал первые фразы, предназначенного только для него самого. «Гриф 15 Совершенно секретно», – он не знал, для чего предназначен 15 номер, но следующая фраза его объяснила. «Продолжайте совещание так, будто вы получили только ярко видимый приказ», гласила расшифровка. Тут он поднял глаза и сразу же пожалел, что невольно выдал себя для камер противника, если они усеивали тайные углы кабинета. За его реакцией следили генерал-лейтенант Мартьянов из спецслужб, Михаил Петрович Востоков, глава отдела кибернетики и еще какой-то неизвестный ему генерал-полковник. Он буквально ощутил на себе силу их взглядов, почти гипнотически заставляющих подчиняться их силе и не выдавать своей реакцией, что существует еще и второй текст, который военные хотели бы оставить тайной для всех. Уже после этой встречи Константин вспоминал, что остановки внутреннего импульса от самого Дачина он не почувствовал, но потом ему пришлось не ставить это себе в заслугу. Излишнее внимание главы Роскосмоса только выдало бы его, как не умеющего соблюдать секретность.
Но сейчас он снова опустил глаза и делая вид, что его радость и волнение связаны только с получением наград, пробежал глазами вниз по почти невидимому тексту. «Этот текст исчезнет через двадцать минут, запомните его. Вашей задачей на новом месте будет исследование реакции массовых пользователей космическими играми. Кодовое название операции для вас – Исследование воспитательных методик, но его дополнительные пункты будут меняться, на ближайшие два месяца это Сбор статистики по влиянию на зрение», «Умно», – подумал Константин. Он даже посмотрел на часы, чтобы отметить время, 10:25. «Кстати, как они добиваются, что текст пропадет через час или через двадцать минут, а не в 10:45, что было бы логично, если речь идет о печати краской, исчезающей, скажем, через три часа после выхода из принтера?» Он снова взялся за текст. «Ваша новая работа будет сбором данных по игрокам. Боевая задача – следить за тенденциями, которые заставляют общество, особенно наших противников, уходить от создания оружия в систему космических разработок. В первую очередь вас должны интересовать все, кто иначе занялся бы созданием биологических наступательных вооружений и психотронного оружия. Ваш отдел будет заниматься поиском методов, которые дадут видимые результаты. Армия потенциальных преступников должна будет оставаться в системе жизни на космических шахтах и перевозках. Обсуждать эту тему запрещено. Меры по созданию оттока потенциальной армии входят в ваши служебные обязанности. Вся операция проводится под грифом Совершенно секретно. Помните о том, что уже двадцать лет не нашлось человека, который сделал бы ее добычей разведки врага. Дополнительные инструкции вы получите на базе Углич-18». Крепостин делал вид, что слушает Востокова, который сейчас обещал хорошие перспективы для приборов, что в одном блоке осуществляют контроль за несколькими видами радарных измерений, и запоминал текст. Он исчез ровно в 10:44. Только потом Крепостин подумал, что само его проявление могло быть следствием манипуляций штабного офицера, который подал ему текст, а не расчетом времени после печати. Военные совещания проводят так, что если существует опасность утечки, время и место могут перенести. Поэтому печатать пришлось бы или почти во время собрания, а это отвлекает шумом и создает соблазн поставить в большое по размерам электронное устройство жучка (Константин постарался запомнить, что надо предложить эту идею шефу, уже для сюрприза противнику), а шум прибора может заглушить волны передачи текста прямо во время совещания, даже если туда же воткнуть маленькую плату для прослушивания и мгновенно получить все, находясь хоть за океаном. Но сейчас Крепостин уже внутренне подтягивался, чтобы в Углич приехать уже производя вид достойной смены лучшим программистам страны, которым достается такой странный и нелегкий труд. Может быть, журналистам или представителям общественных структур показалось бы странным, что борьба за влияния на массы ведется таким образом. Но тайны нужны были и для того, чтобы оттянуть реакцию тех, кто протестует лишь поддаваясь внутреннему импульсу, не умея собственным умом и волей выбрать оптимальный путь для себя и других. После окончания совещания к нему подошел Востоков.