— А сам боярин где? Отстал, верно? — спросил Тео-досий, обводя взглядом спутников Стаматки, словно надеялся опять увидеть задорного краснощекого мальчика с маленьким луком в руках, которого когда-то спас от царского гнева.
— Царство небесное доброму боярину! Погиб в бою,— послышался шепот среди дружинников.
Они опустили головы.
— Да, да, отец, — печально подтвердил Стаматко. — Преставился боярин Игрил. И воевода Иончо тоже. Преставились бояре Семир, Драгомир и Иваница. А сколько храбрых простых людей полегло на Фракийском поле! Одного ты, наверно, знаешь: Райка, хусара бывшего, Момчилова племянника. Все, как юнаки, жизнь отдали во имя Христово, во славу Болгарии.
— Господи! Господи! Спаси и сохрани христиан! — запричитали монахи, крестясь.
— Это еще не все, отцы! — воскликнул Стаматко, и в глазах рослого детины заблестели слезы. — Сокрушилась христианская сила, конец ей неминучий грозит ... Много мы зла терпели, много бед видели, а самое страшное только теперь наступило: прима весть, что агаряне Великий брод захватили, и враг уже на христианской земле ночует. Это все равно что у нас в доме: кровом ему — наше небо, ложем — наша земля.
Голос Стаматка вдруг оборвался, как натянутая нить. И что мог еще сказать прежний веселый, нарядный бояр -ский слуга, чья рука умела так тщательно подготовить коня для битвы или сокола для охотничьей потехи? Он повесил голову на грудь, опустив взгляд в покрытую пеплом сухую землю. И остальные глядели не на низко надвинувшееся, обступив шее маленькую толпу небо, а на землю. «Вот, — словно думал каждый, — ты превратилась в домашний очаг басурмана, земля, а нас где приютишь? Где отведешь нам могилу, место последнего успокоения?»
Только Теодосий стоял, попрежнему подняв лицо к небу, словно ожидая от него утешения и надежды. Но и ему было ясно: на небесах перевернулась последняя страница книги судеб. И в душе его вновь зазвучал тот же голос, что звучал на Сариной свадьбе, и те же пророческие слова послышались с дальнего небосклона: «Мне отмщение, я воздам». Это был действительно конец: чаша терпения божьего переполнилась. Он не находил в душе своей ни единой искры света. Оглядывая весь свой посвященный людям жизненный путь, испытывал только горечь и сожаление. «Я сеял пшеницу, а пожинал плевелы, — подумал он. — Вошел в Город, чтобы раздать свои богатства, но как будто говорил камням, помогал безумцам, указывал путь слепым». Сердце его не выдержало: как ни справедлива казалась ему небесная кара, он разрыдался...
Кто-то рядом испуганно закричал:
— Смотри, отец! Смотрите, братья, добрые люди! Белый олень! Знаменье!
Все увидали: в самом деле, на противоположном
холме, у края поляны, там, где кончался лес, стоял необычайно крупный старый олень, совершенно белый. Опустив голову, он словно к чему-то принюхивался. Последние лучи заходящего солнца озаряли его огромные ветвистые рога, так что они казались золотыми.
— Господи боже! Тот самый олень, за которым когда-то царь со своими псарями гнался. Я узнал его, — продолжал еще более испуганно и взволнованно прежний голос. — Отец Теодосий, братья, люди добрые! Это не к добру! Плохой знак!
Вдруг олень поднял голову и несколько раз проревел так протяжно и громко, что окрестные горы ответили ему многократным отзывом. Потом повернул обратно и скрылся в лесной тьме.
И, словно он унес с собой последний луч солнца, сразу наступила ночь.
Роман «День последний» принадлежит современному болгарскому писателю Стояну Загорчинову (род. 1889 г.). Он окончил историко-филологический факультет Софийского университета, учился романской филологии в Женеве, был преподавателем французского языка в военном училище.
Первый его рассказ — «Легенда о св. Софии» — был напечатан в 1926 г. Основное произведение, роман «День последний», написано в 1927—1931 гг., а появилось в печати в 1932—1934 гг., после чего дважды переиздавалось. Загорчинову принадлежат пьесы: «Рука Ильи» и «Первая слеза Дон-Жуана».
Роман «День поэдедний» был написан в напряженной обстановке, создавшейся noCJie фашистского переворота 9 июня 1923 г. и неудачи сентябрьского восстания 1923 г., возглавленного Болгарской коммунистической партией. Победа фашизма в Болгарии была далеко не полной, привлечь на свою сторону массы фашистам не удалось.
«Сентябрьское восстание провело такую глубокую кровавую борозду между народными массами и фашистской буржуазией, которая ничем больше не могла быть заполнена. Фашизм в течение всего последующего периода не смог укрепить свои позиции и создать себе широкую социальную базу», — говорил Г. Димитров 1 Несмотря на победу фашистской диктатуры, демократические болгарские круги продолжали упорную борьбу с реакцией. Народно-освободительное движение имело успехи и неудачи, неоло жертвы, но не прекращалось на протяжении последующих двух десятилетий. 60 61
Борьба демократии против фашизма приобретала разнообразные формы. Она велась и на фабриках и на выборах в Народное собрание, в периодической печати и в художественной литературе. С этой борьбой связано и появление романа Загорчинова. В предисловии к изданию тервых двух частей романа автор указывал, что еГо внимание привлекали прежде всего народные массы, что он стремился показать низы, а не верхи общества, не царей и бояр, а крестьян, ремесленников.
Свою задачу — показать народ и его жизнь — автор решил в историческом плане; он обратился к событиям, отдаленным от времени написания романа шестью столетиями, воссоздав в своем произведении тяжелую пору в истории болгарского народа и Болгарского государства — канун падения болгарского независимого государства, завоеванного спустя несколько десятилетий после описываемых событий турками.
Автор касается ряда сторон исторического развития Болгарии. Он изображает жизнь широких народных масс, характеризует современные идеологические течения, создает образы церковно-политических деятелей, рисует яркие картины жизни царского двора и боярства. Все разнообразные стороны внутренней жизни страны показаны в тесной связи с внешнеполитическими событиями эпохи. Остановимся на наиболее важных чертах исторического прошлого Болгарии XIV в. и сопоставим их с изображенным в романе.
Болгария XIV в. была страной развитого феодализма. Земля находилась в руках феодалов — бояр и военно-служилых людей, владевших землей в порядке наследственной собственности (баштина) или временного за службу пользования (прония). Значительная часть земли сосредоточивалась в руках монастырей. Крестьянское население, жившее на землях феодалов, носившее общее наименование «люди», делилось на две основные группы: «парики», бывшие общинники, теперь наследственные держатели земли феодалов, лично зависимые от последних, и «отроки», бывшие рабы, посаженные на землю, чье положение в рассматриваемое время было близким к положению париков. Зависимые крестьяне несли в пользу феодалов барщину, выполняли различные повинности, платили натуральные налоги. Судья над своими крестьянами, феодал был и исполнителем своих приговоров.
Положение болгарских зависимых крестьян значительно ухудшилось в XIII—XIV вв. Возраставшая барская запашка вела к росту барщины. Частые войны и феодальные усобицы разоряли крестьянское хозяйство. Государство взимало с крестьян многочисленные налоги. За всякое нарушение приказов бояре-землевладельцы жестоко наказывали крестьян.
Чрезвычайно тяжелое положение крестьянства п ородило ту острую классовую борьбу, какая не прекращалась в Болгарии на протяжении XIII—XIV вв. В самом конце XIII в. (1277—1280) селер-ная Болгария была охвачена широким крестьянским движением, во главе которого стоял пастух Ивайло. Восставшим удалось посадить своего предводителя на царский тырновский престол. Но «крестьянский царь» Ивайло не совершил переворота в общественных отношениях, и крестьяне никакого облегчения своей тяжел ой жизни не получили. XIV век не знает такого широкого и мощного движения, каким явилась крестьянская война под предводительством Ивайла. Исторические источники той поры не раз говорят о широком «разбойническом» движении, о частых нападениях «разбойников» на боярские усадьбы. «Разбойническое» движение было фор мой крестьянской борьбы. Вот почему даже церковные соборы упоминали разбойников, предавая их анафеме наравне с еретиками. Тяжелая жизнь болгарского крестьянства того времени нашла правдивое, реалистическое отражение в романе С. Загорчинова.