Лицо Карретты с резкими чертами исказилось широким оскалом.
— Господи! Да вы же просто герой! — произнес он с восхищением, бережно и любовно взяв пластинку. — Майлз Дэвис! Шестьдесят четвертый год! Где вы, черт побери, ее раскопали?
— Часами охотился в лондонских лавках и киосках, торгующих подержанными грампластинками, — сказал Зандер, вытягивая перед собой длинные ноги. — Видел бы ты, какую добычу я приволок оттуда! Но в ту минуту, когда я нашел эту пластинку, я понял, кому она нужна.
Карретта, с восхищением качая головой, изучал конверт грампластинки, словно перед ним была священная реликвия.
— Невероятно! Сколько я вам должен?
— Ничего. Просто запусти «Дермитрон» вовремя, — сказал Зандер, подмигнув. — Как продвигается дело?
Руководитель группы разработчиков слегка скривился.
— Мы можем поговорить? Я только положу это у себя в кабинете.
Вскоре они оказались в коридоре, медленно шагая рядом, засунув руки в карманы.
— Нэнси хорошо провела время? — Карретта спросил это только для того, чтобы хоть что-то сказать, пока их могли слышать коллеги.
Зандер фыркнул:
— В этом месяце ожидается дефицит торгового баланса: она скупила в «Маркс и Спенсер» все шерстяные свитера, которые были в продаже. Поэтому проблема подарков к Рождеству уже решена. А один банкир пригласил нас в оперу в Глайндбурн. Нэнси наслаждалась каждой минутой. Ты же знаешь, она такие вещи просто обожает. Билеты туда достать невозможно, если только тебя не сопровождает член клуба. Так что она потрясающе провела время.
— Я всегда знал, что от банкиров бывает некоторая польза, — прокомментировал Карретта, пожимая плечами.
— Макс по-прежнему занят поиском британской компании, чтобы пробиться в Европу и, конечно, на Ближний Восток. Англичане так долго их обхаживали, что до сих пор сохраняют там солидные знакомства. К тому же они осторожны.
— Значит, мы ищем британскую компанию, — протянул задумчиво Карретта.
Зандер кивнул.
— Только помалкивай, ладно? Чтобы это не пошло дальше.
Они миновали еще одни двойные двери в конце коридора.
— Итак, в чем дело? — спросил Зандер, сразу оставив приятельский тон.
— Один из ребят засомневался, — сообщил ему Карретта, как заботливый учитель рассказывает о многообещающем ученике, который вдруг сбился с пути. — Меня беспокоит его отношение к обязательствам по нашему проекту. Пока это выражается всего лишь в случайных высказываниях, но я думаю, дело серьезнее, и мне хотелось бы уже сейчас что-то предпринять.
— О ком ты говоришь? — спросил Зандер, когда они приостановились возле фонтанчика с питьевой водой.
— О Рауле Гутьересе. Помните его — мексиканец из Лос-Анджелеса. Он в полном раздрызге. — Карретта наклонился над водой, сделал хороший глоток и вытер губы. — Очень комплексует по поводу своей работы.
— А что произошло? Ударился в религию или что-то в этом роде? Неужели еще один из «Христианского возрождения»? — холодно усмехнулся Зандер.
— Нет, тут друтое.
— Как с тем бородачом?
— Да, но он ушел. С ним больше никаких проблем.
— Ты уверен? Он еще не стал Альбертом Швейцером?[6] — поинтересовался Зандер, нетерпеливо позванивая мелочью в кармане.
— Да нет, в самом деле. Дик, — проговорил Карретта успокаивающе, неуверенно улыбаясь. — Насчет того парня волноваться не стоит. Он перебрался в Вашингтон и прибился к движению «Право на жизнь».
Зандер поморщился, будто объяснения Карретты его не убедили.
— Но мы продолжаем за ним присматривать, не так ли? — спросил он настойчиво.
— Ну да. Расслабьтесь! — ответил Карретта слишком поспешно. — А вот с Раулем проблем будет побольше. Это не связано с религиозными убеждениями. Пару месяцев назад его младшего брата застрелил на улице какой-то наркоман, и Рауля это потрясло. Я беспокоюсь, как бы он не начал распространять настроение недовольства.
— По нашим делам он ни с кем больше не общается? — В голосе Зандера не слышалось теперь обычного добродушия. — Как далеко все зашло?
— Не нервничайте! Пока что это случайные реплики, но я считаю, что нам следует действовать незамедлительно.
— Выбор у нас невелик, — отреагировал Зандер, стиснув челюсти, как Клинт Иствуд. — Ты займешься этим сам?
Карретта застыл на месте, и его впалые щеки побледнели.
— Может быть, служба безопасности? — спросил он срывающимся голосом.
6
Альберт Швейцер (1875–1965) — философ, теолог, музыкант, врач-миссионер, лауреат Нобелевской премии мира. —