Старик подковылял, наконец, к Вальреми.
- Вы разрешите мне пройти? - робко спросил он.
- Давай сначала проверим твои документы, папаша.
Старый ветеран суетливо полез в карман давно не знавшей стирки рубашки и протянул Вальреми две замусоленные книжечки. Тот открыл их и прочел: Андре Мартен, гражданин Франции, 53 года, родился в г. Кольмар, Эльзас, житель Парижа. Второй документ был выписан на то же имя. Сверху было написано "Инвалид войны".
"Да, здорово тебе досталось," - подумал Вальреми.
Он рассмотрел фотографии на документах. На них был изображен один и тот же человек, хотя и в разное время. Вальреми поднял голову.
- Снимите берет, - мягко попросил он.
Старик поспешно стащил с головы берет и скомкал в руке. Вальреми сравнил лицо ветерана с изображениями на фотографиях. Конечно, это был он. Хотя человек, стоящий перед ним, выглядел еще более болезненно. Он, видимо, порезался во время бритья, и сейчас места порезов были залеплены маленькими кусочками туалетной бумаги, сквозь которые проступали пятнышки крови. Лицо было землисто-серым и влажным от пота. Седые волосы пучками торчали в разные стороны.
Вальреми вернул документы.
- Зачем тебе нужно туда, отец?
- Я там живу, - ответил старик. - Я сейчас на пенсии, и мне дали квартиру в мансарде.
Вальреми снова взял удостоверение личности и прочел адрес: шестой парижский район, улица Рю де Рене, 154. Он взглянул на номер ближайшего дома, 132. "Все понятно, - подумал Вальреми, - дом 154 находится дальше по улице. Что ж, он не получал приказов не пускать людей в свои собственные квартиры."
- Хорошо, папаша, можешь проходить. Но поторапливайся, через несколько часов здесь будет Большой Шарль.
Старик улыбнулся, поспешно спрятал в карман документы и едва не упал, потеряв равновесие. Но Вальреми вовремя поддержал его под локоть.
- Я знаю, - произнес ветеран. - Один мой старый фронтовой друг тоже получил медаль уже после войны. А мне вручили мою два года назад, - он указал на медаль на груди. - Но я получил ее от командующего ВВС.
Вальреми посмотрел на медаль. "Медаль Освобождения", -прочел он. - Ну и что? Неужели этот паршивый кусочек металла стоит того, чтобы на всю жизнь остаться за него калекой?"
Вспомнив, что он на службе, Вальреми сделал старику знак проходить. Тот молча заковылял по улице, а солдат повернулся уже, чтобы остановить какого-то слишком прыткого зеваку, попытавшегося проскользнуть за ограждение:
- Тише, тише, бросай эти фокусы, приятель. Если хочешь посмотреть, спокойно стой за барьером, - строго прикрикнул он.
Старый солдат уже скрылся из виду в дальнем конце улицы, прилегающей к площади.
Мадам Берте вздрогнула, заметив, что на нее упала чья-то тень. День сегодня выдался на редкость суматошный. Полиция обыскала утром все квартиры. Что сказали бы жильцы, если бы были дома? К счастью, все они уехали в отпуск.
Когда полиция ушла, старушка смогла, наконец, усесться на свое обычное место у дверей и более-менее спокойно заняться вязанием. Церемония, которая должна была начаться через два часа в сотне метров отсюда, нисколько не интересовала ее.
- Простите, мадам.,. Можно попросить у вас стакан воды. Сегодня так жарко... Боюсь, что не смогу дождаться начала церемонии...
Старушка подняла голову и взглянула на стоящего перед ней старого ветерана. На нем была такая же форма, какую носил когда-то ее покойный муж. Слева на груди поблескивали на солнце медали. Старик тяжело опирался на костыль, из-под длинной шинели виднелась его единственная нога. Лицо было потным и изможденным. Мадам Берте собрала вязание и сунула в карман фартука.
- Бедняга. Вы пришли так рано. Церемония начнется только через два часа. А вы без ноги... И на такой жаре... Ну, заходите, заходите...
Она засеменила к стеклянной двери в свою каморку. Ветеран заковылял следом.
Сквозь шум льющейся из крана воды мадам Берте не услышала, как захлопнулась дверь в коридор. Она почувствовала только, как пальцы человека схватили ее сзади за нижнюю челюсть и зажали рот. Совершенно неожиданно раздался хруст суставов под правым ухом. Струйка воды и стакан в руке вдруг рассыпались в глазах на тысячи мелких разноцветных осколков, и ее обмякшее тело беззвучно опустилось на пол.
Шакал расстегнул шинель и потянул тесьму, освобождая привязанную сзади согнутую ногу. Он попытался выпрямить ее, и лицо его исказилось от бели. Несколько минут Шакал растирал бедро и голень, дожидаясь притока крови.
Через пять минут мадам Берте была связана по рукам и ногам. Рот был заклеен большим куском пластыря.