Короче, сквозь кольцо вокруг Площади 18 июня не мог бы "протиснуться и мышиный зад", как сказал когда-то комиссар Валентин.
Лебель усмехнулся, вспомнив своеобразный язык своего коллеги. Но улыбка вдруг исчезла с его лица. В свое время Валентин так и не смог остановить Шакала.
Предъявив удостоверение, комиссар прошел по узким боковым улочкам и оказался на Рю де Рене. Там была все та же картина. Дорога заблокирована в двухстах метрах от площади, за ограждением толпился народ. Улица перед барьером была пуста, если не считать патрульного CRS. Лебель снова начал расспросы.
Кто-нибудь проходил? Нет, мсье. Совсем никто? Нет, мсье. На площади перед зданием вокзала оркестр республиканской гвардии уже настраивал инструменты. Лебель взглянул на часы. Генерал должен был появиться с минуты на минуту. Кто-нибудь проходил? Нет, мсье. Здесь не проходил никто. Хорошо, продолжайте патрулировать.
Вдали раздался звук громкого приказа, и с бульвара Монпарнас на Площадь 18 июня вылетел президентский кортеж. Лебель увидел, как он развернулся у входа в вокзал и полицейские застыли, вытянувшись в струнку. Взгляды парижан, столпившихся за барьером, устремились на сверкающие на солнце лимузины, толпа напряглась и пододвинулась вплотную к заграждению. Лебель поднял голову и посмотрел на крыши домов. Молодцы ребята. Наблюдатели не обращали никакого внимания на спектакль, начинающийся внизу. Их взгляды скользили по окнам и крышам зданий на другой стороне улицы, готовые уловить малейшее движение.
Лебель перешел на западную часть улицы Рю де Рене. Молодой сотрудник CRS стоял в проеме между стальным барьером и стеной дома № 132. Комиссар предъявил удостоверение, и солдат застыл по стойке "смирно".
-Кто-нибудь проходил здесь? - начал Лебель.
- Никак нет, мсье.
- Сколько ты уже здесь стоишь?
- С 12 часов, мсье. Заступил сразу же после того, как перекрыли улицу.
- И никто не проходил?
- Никак нет, мсье. Правда... Прошел один старик. Калека. Но он живет на этой улице.
- Какой калека? - встрепенулся Лебедь.
- Старик, мсье. Больной как собака. Я проверил удостоверение личности и документ инвалида войны. Он живет в доме 154 по Рю де Рене. Мне пришлось пропустить его, мсье. Он был совсем немощным. Да еще прямо парился в своей шинели. И это в такую-то жару. Какой-то чокнутый...
- В шинели?!
- Так точно, мсье. В длинной шинели. Солдатской. А сегодня такое пекло.
- А что с ним такое?
- Он совсем запарился, мсье. Жарко.
- Ты сказал, что он был калека. Я спрашиваю, что с ним такое?
- А, он без ноги, мсье. Без одной ноги. Ковылял, опираясь на костыль.
С площади раздались первые звуки оркестра. Толпа за барьером хором подхватила знакомую мелодию "Марсельезы".
- Костыль?!! - Лебедь не узнал собственного голоса. Ничего не понимая, сотрудник CRS смотрел на комиссара.
- Так точно, мсье, костыль. Как и у всех одноногих. Алюминиевый костыль.
- За мной! - крикнул Лебель и ринулся вниз по улице.
Остановившись на площади, лимузины выстроились друг за другом перед зданием вокзала. Прямо напротив них стояли в ряд десять ветеранов, которым должен был вручать медали глава правительства. Справа расположилась группа официальных лиц и представителей дипломатического корпуса, то там, то здесь в массе темно-серых костюмов мелькали красные ленты Орденов Почетного Легиона.
Слева, в сверкающих шлемах с красными перьями, плечом к плечу застыл отряд Республиканской Гвардии. Немного в стороне от почетного караула выстроился оркестр.
Вокруг одного из стоящих у здания вокзала лимузинов собралась группа официальных лиц и штат Елисейского Дворца. Оркестр заиграл "Марсельезу".
Шакал поднял винтовку и в оптический прицел рассмотрел площадь. Стоящий ближе к нему ветеран должен был первым получить медаль. Это был низенький коренастый человек с напряженным лицом. Вся его голова помещалась в прицел. Через несколько минут напротив этого лица, но на сантиметров 30 выше, в прицеле появится лицо еще одного человека, гордое и надменное, в кепи цвета хаки, увенчанной спереди двумя золотыми звездами.
Смолкли последние аккорды государственного гимна, и их сменила полная тишина. Затем по площади эхом разнесся голос командира отряда гвардейцев:
- Смирноо-о! На караул!
Солдаты в белых перчатках четко отсалютовали оружием и щелкнули каблуками. Группа у лимузина расступилась, и из машины появился высокий человек и зашагал в сторону выстроившихся ветеранов. Следующая за Президентом группа остановилась в 50 метрах от них, кроме Министра по делам ветеранов, который будет представлять награждаемых де Голлю, и чиновника с алой бархатной подушечкой, на которой были разложены десять медалей с разноцветными ленточками. Де Голль величественно шел впереди.