Роллан выписал обрывки некоторых фраз Ковальского, которые могли заключать в себе скрытый смысл.
Кляйст, человек по имени Кляйст. Будучи поляком, Ковальский произнес это имя правильно. У Роллана с войны сохранились кое-какие знания в немецком. Был ли это какой-то человек или название места? Он позвонил телефонистам и дал задание просмотреть венский телефонный справочник и определить, нет ли в нем лица или места под таким именем.
Ответ пришел через десять минут. В справочнике было две колонки Кляйстов, все - частные лица, а также два учреждения под этим именем: начальная школа для мальчиков Эвальда Кляйста и отель "'Пеншн Кляйст”. Он продолжил чтение.
Было несколько упоминаний какого-то иностранца, к которому Ковальский, похоже, имел противоречивое отношение. Иногда он использовал слово bon, означавшее "хороший”, в отношении этого человека; в других случаях он называл его facheur, то есть "вызывающий раздражение, досаждающий". Вскоре, после пяти часов утра, полковник приказал принести пленку и магнитофон и в течение часа прослушивал запись.
Выключив, наконец, магнитофон, он тихо, но выразительно выругался. Взяв ручку с тонким пером, он сделал несколько исправлений в записанном на бумаге тексте.
Ковальский не называл этого иностранца bon, он называл его blond, то есть не "хорошим", а всего-навсего лишь "блондином". А слово, сорвавшееся с изувеченных губ и записанное facheur, было на самом деле faucheur и означало "убийца".
С этого момента задача по составлению отдельных кусков упростилась. Слово "шакал", вычеркиваемое Ролланом при его упоминании в тексте и казавшееся ругательством, теперь приобретало новое значение. Это слово стало кодовым обозначением убийцы со светлыми волосами, который был иностранцем и с которым же трое из ОАС встретились в отеле "Пеншн Кляйст" в Вене за несколько дней до того, как залечь на дно в Риме.
Теперь Роллану становилось понятным, почему по Франции в течение последних восьми недель прокатилась волна ограблений банков и ювелирных магазинов. Блондину, кто бы он ни был, требовались деньги для того, чтобы выполнить работу для ОАС. Была только одна работа в мире, которая требовала такого количества денег. И блондин вовсе не был призван для развязывания гангстерской войны.
В семь утра Роллан позвонил в отдел коммуникаций и приказал оператору передать срочное сообщение в офис французской секретной службы в Вене. Он делал это в нарушение инструкции, согласно которой Вена находилась в подчинении отдела R3 (Западная Европа). Затем запер в сейфе запись допроса Ковальского и сел составлять доклад, который был предназначен лишь для одного лица и был помечен грифом "совершенно секретно".
Он писал аккуратно, без сокращений, начав с подробного описания операции по захвату Ковальского, лично им разработанной, включая эпизод о возвращении бывшего легионера в Марсель, клюнувшего на подброшенную приманку, его захват агентами Службы "Действие", краткое упоминание о допросе, проведенном его людьми, и о сделанном Ковальским признании. Полковник счел необходимым включить сообщение о том, что при оказании сопротивления экс-легионер искалечил двух агентов, а также нанес серьезные ранения самому себе при попытке самоубийства и был впоследствии госпитализирован. Именно там, лежа на госпитальной койке, он и сделал свое признание.
Остальную, главную, часть доклада Роллан посвятил собственно признанию и своим комментариям в связи с этим.
Наконец он закончил доклад; можно было немного расслабиться. Взгляд его упал на окно и скользнул по вызолоченным утренним светом крышам.
В управлении Роллан слыл человеком осторожным, не склонным к притягиванию фактов за уши. Он это знал и поэтому сочинил последний параграф доклада с особой тщательностью: "Расследование по установлению неопровержимых доказательств данного заговора продолжается. Однако в случае, если вышеизложенное найдет свое подтверждение в ходе расследования, описанный заговор, по моему мнению, является не чем иным, как наиболее опасным случаем подготовки террористов к покушению на жизнь Президента Франции. Если таковой заговор существует в реальности и если убийца, являющийся иностранным подданным и известный только условным именем "Шакал", в действительности привлечен для покушения на жизнь Президента и в настоящее время готовится к осуществлению данной операции, мой долг состоит в том, чтобы предупредить Вас о чрезвычайном положении, которое, на мой взгляд, сложилось в этой связи к настоящему моменту".
Как обычно, полковник Роллан напечатал копию доклада сам, вложил в конверт скрепив личной печатью, надписал адрес и добавил: "передать лично в руки". В заключение он сжег написанные от руки листы, а пепел смыл в небольшом умывальнике, установленном в углу кабинета.