Перед тем как войти в бар, он остановился у стойки портье и попросил подготовить счет за отель. Кроме того, Шакал дал указание разбудить его в пять тридцать утра и заказал завтрак в номер.
Выпив, по обычаю кампари с содовой и отлично поужинав, он снова подошел к портье, оплатил счет и около одиннадцати уже спал у себя в номере.
Сэр Джаспер Куигли стоял у окна своего кабинета и смотрел на безупречный строй конной стражи, двигавшийся колонной мимо Букингемского дворца.
Зрелище было и в самом деле восхитительное. Почти каждое утро сэр Джаспер наблюдал из министерства это самое английское из всех английских зрелищ.
Часто ему приходило на ум, что просто вот так стоять у окна и каждый день наблюдать, как проезжает гвардия в синих мундирах, как похрапывают лошади, кусая упряжь, как солнечные зайчики пляшут на начищенных шлемах и восторженно кричит толпа, - все это стоило многих лет, проведенных в больших и малых посольствах. Порой он испытывал столь сильную гордость и волнение, что непроизвольно распрямлялись плечи и слегка приподнимался подбородок, разглаживая на шее старческие морщины.
Иногда, едва заслышав цокот копыт, сэр Джаспер поднимался из-за стола и спешил к высокому неоготическому окну, чтобы еще раз проводить взглядом это яркое зрелище. И лишь после того, как колонна исчезала за Мэлл-стрит, он вновь принимался за работу.
Но в это утро у него было совсем не романтическое настроение, Плотно сжав губы, сэр Куигли смотрел вниз невидящим взглядом. По его лицу можно было сказать, что он едва сдерживает сильный гнев, хотя в комнате никого, кроме него, не было.
Сэр Куигли возглавлял Французский отдел Форин Офис. Несмотря на свое название, отдел, конечно же, не обладал какой-либо юрисдикцией в отношении страны по другую сторону Ла Манша. Название происходило из функций отдела, заключавшихся в изучении политики, намерений, деятельности и вообще любой информации, касавшейся Французской Республики, которая могла бы заинтересовать правительство, министерство и, в частности, Государственного Секретаря, главу британского Форин Офис.
Сэр Куигли обладал всеми качествами, необходимыми для занятия столь высокого поста: у него был длинный и безупречный послужной список после многолетней дипломатической работы во всех уголках мира - за исключением, увы, Франции; его политические суждения, хоть и небезупречные порой, всегда совпадали с мнением вышестоящих лиц. Удобство его существования заключалось и в том, что он никогда не оказывался публично неправ, или прав той правотой, которая часто стоит у начальства, как кость в горле. Сэр Куигли никогда не поддерживал модные, но сомнительные веяния, никогда его мнение не шло вразрез с тем, которое преобладало в высших эшелонах власти.
Его брак с, по меньшей мере, малопривлекательной дочерью главы канцелярии в Берлине, который позже стал помощником второго заместителя министра иностранных дел Великобритании, принес сэру Куигли некоторые дивиденды. Единственное, что весьма серьезно подпортило карьеру, был пресловутый меморандум, написанный в 1937 из Берлина и констатировавший, что немецкое перевооружение никак не повлияет на судьбу Западной Европы в обозримом будущем.
Во время войны, вернувшись в Лондон, сэр Куигли начал работать в Балканском отделе, в ходе чего настоятельно рекомендовал британскому правительству поддержать югославского партизана Митковича. Когда Премьер-министр неразумно предпочел совет какого-то капитана Фитцроя Маклина, который ранее прыгал в этот район с парашютом и предлагал поддержать этого несчастного коммуниста Тито, молодой Куигли был переведен во Французский отдел.
Здесь он проявил себя как ярый сторонник действий генерала Жиро в Алжире, о помощи которому ходатайствовал перед британским правительством. Это, конечно, было мудро, однако сэр Куигли недооценил другого, французского генерала, не столь известного, который в это время жил в Лондоне, пытаясь собрать силу, названную Свободная Франция... Почему Уинстон тогда предпочел именно этого человека - многие профессионалы ломают головы до сих пор.
Впрочем, нельзя сказать, что сэру Куигли не хватало квалификации для руководства Французским отделом. За дипломатическую работу в 1961-м он был награжден Орденом Подвязки. Он всего-навсего не любил Францию и все, что с ней связано. А после того, как де Голль на своей известной пресс-конференции 14 января 1963 года поставил барьер перед Британией, стремящейся войти в Общий рынок, отношение сэра Куигли к Франции стало просто ничем по сравнению с его ненавистью к де Голлю, в особенности, когда на следующий день, 15 января, Премьер вызвал его к себе и целых двадцать минут промывал мозги главе Французского отдела.