Наблюдаем и видим — по обочине дороги едет санный обоз. Какие-то мужики с поклажей, накрытой соломой, сеном. Похоже, крестьяне едут на базар. Погоняют не спеша лошадей кнутами, на немцев не обращают внимания.
Вот германские велосипедисты обгоняют их.
Только немцы миновали обоз, а сзади как ударят из винтовок! Немцы назад, не сообразив сначала, откуда стреляют. А путь закрыт. Сани поставлены поперёк дороги, а за ними укрылись мужички; под сеном да соломой у них оказалось оружие.
Немцы велосипеды — в снег, а сами — в цепь. И перебежками в атаку. Немецкие солдаты опытные, могли бы и пробиться, а тут и мы! Всех переловили. Шестьдесят велосипедов целеньких нам достались.
Обнимаемся с хитрыми мужичками, спрашиваем, кто такие. А они говорят:
— Мы партизаны из отряда «Волчья стая».
«Волчья стая»
Смешно некоторым из нас показалось: что за волчья стая? Командиры спрашивают: почему название у вас такое страшное? А партизаны отвечают, что назвались они так недаром. Они мирные жители деревни Яхнево, Подлйпье, Лухново. Немало им пришлось пережить.
Явились нежданно-негаданно незваные гости, сели за столы — давай угощенье! Наелись — запрягай им коней! Тащи в сани муку и сало. Садись и правь в другую деревню. Пришлось стать кучерами у немцев. И всё это под угрозой быть повешенными.
Хочешь не хочешь, а везёшь разбойников от себя к соседям. И у соседей пир да грабёж. Германские солдаты колют свиней. Режут овец. Свёртывают головы курам. И всё награбленное — в сани. Вези дальше!
А там, на станции, — в эшелоны. Чего доброго, и в самую Германию заставят отвезти.
Сердце кровью обливается, душа горит: ведь своё, трудовое. А что поделаешь — они солдаты, у них ружья. А у мужика что при себе? У кучера на подводе только кнут за поясом.
Но ведь при смекалке и кнут на дугу гнут!
Перемигнулись мужики, перемолвились, подтянули кушаки потуже, проверили, крепки ли гужи, и приступили к делу.
Много среди них было старых солдат. И заприметили они, что немцам в санях зябко, руки прячут в рукава, а винтовку кладут рядом.
А что, если толкнуть да дёрнуть на повороте? Вылетит седок из саней, как груздь из кошеля!
Так и поступили. Разогнали деревенские кучера обоз с горки, а на повороте по коням кнутами, а немцев кого в грудь, кого в спину мужицким кулаком.
Да и умчались бородатые кучера, прихватив с собой винтовки.
И поплелись пешком незваные гости с проклятьями и угрозами к видневшемуся вдалеке селу.
Едва добрели, а от околицы, из-за плетней, — залп из винтовок.
Подняли руки разбойники, идут сдаваться. А кому? Мужикам и бабам пленные не нужны. Прогнали их прочь деревенские.
Так и бродили всю ночь вояки. Перемёрзли, пока набрели на свою войсковую часть. И едва проговорили промёрзшими губами: «Партизаны!»
Лихо пришлось незваным седокам, но и невольным кучерам не легко.
Посоветовались они и решили — дома не жить. Не наводить на свои деревни карателей. А ездить вот так в санях, кружить по ночам, в пургу да метель, по-волчьи. Бить незваных гостей на дорогах, уходить от погони в леса.
Поклялись — ни в какой беде не бросать друга. Один за всех, все. за одного. Жить по-братски. И не возвращаться домой, пока враг не изгнан с родной земли. А чтобы врагам было страшней, назваться «Волчьей стаей».
Так появился на Псковщине летучий партизанский отряд. Вначале воевал только ночью. Днём партизаны распрягут коней в какой-нибудь деревне, где немцев нет, поставят их кормиться вместе с хозяйскими, а сами отсыпаются на печках. Поди отличи их от мирных жителей: мужики как мужики, бородатые, в валенках, в полушубках.
А ночью бесшумно, безмолвно запрягают они в лёгкие розвальни сытых коней, бросают на винтовку охапку сена — и пошёл…
Где по гладкой дороге, а где и полем, напрямик, по-волчьи. Да туда, где не ждут. Если вчера напали и побили немецких мародёров северней Пскова, то сегодня заехали подальше на запад. И, как снег на голову, — на немецкий отряд, заспавшийся к рассвету.
Так действовал первый партизанский отряд под названием «Волчья стая».
Перебьют солдат и офицеров, заберут оружие и исчезнут вместе с метелью.
А если попадётся немецким захватчикам раненый партизан, на вопрос, кто он такой, отвечает одно:
— Я для вас — волк!
И сколько ни допрашивают его офицеры, из какого он отряда или воинской части, говорит, усмехаясь: