Идея Вань Ли, однако, почти никого тогда не увлекла: холодный душ, которым Мао окатил сторонников семейного подряда в июле 1962 года, многие коммунисты хорошо запомнили, и хотя в Компартии Китая шла кампания за раскрепощение сознания, люди не хотели прослыть откровенными «каппутистами». Даже на знаменитом рабочем совещании ЦК в ноябре — декабре 1978 года семейный подряд дружно подвергли осуждению. Вань Ли вспоминает: «В ноябре 1978 года на рабочем совещании ЦК во время обсуждения проекта документа [„По некоторым вопросам ускорения развития сельского хозяйства“] я выразил несогласие. В проекте говорилось… о „двух нельзя“ [„нельзя делить землю для единоличного хозяйствования и нельзя закреплять производственные задания за дворами“]… Я не согласился… [но] руководители, занимавшиеся разработкой этого документа, не приняли мою точку зрения»4.
Рабочее совещание внесло на утверждение 3-го пленума весьма умеренный документ, и пленум одобрил его в качестве проекта наряду с «Опытным вариантом положений о работе сельских народных коммун». В обоих документах говорилось только об усилении хозрасчета на уровне производственной бригады и допущении в лучшем случае звеньевого подряда. В январе 1979 года документы разослалина места «для обсуждения и проведения в опытном порядке»5.
Но тут в самом конце декабря 1978 года в деревне Сяоган аньхойского уезда Фэнъян произошел настоящий бунт крестьян. Бунт, конечно, сильно сказано, но вот что случилось. Как-то вечером жители 18 дворов (21 человек), собравшись в покосившемся сарае, приняли решение разделить между собой землю производственной бригады на условиях полного индивидуального подряда. Этот подряд подразумевал не работу за трудодни, а настоящую аренду земли, находившейся в собственности бригады: излишки продукции крестьяне постановили оставлять только себе, не исключив их возможную продажу на рынке. При этом решили, что сами будут определять, что им выгоднее выращивать сверх плана. Составили небольшой документ, и каждый не только поставил подпись, но и скрепил ее кровью, приложив к бумаге порезанный ножом палец.
Они просто больше не могли терпеть: за все годы народной власти жители этой бедной деревни так и не выбились из нищеты. В годы Великого голода 1959–1961 годов из 120 проживавших тогда в Сяогане человек скончались 67, а те, кто выжил, продолжали балансировать на грани голодной смерти. Так, впрочем, жили все в уезде Фэнъян, считавшемся беднейшим во всем Восточном Китае чуть ли не со времени императора Чжу Юаньчжана, основателя Минской династии, который, кстати, именно здесь и родился. Характерно, что мать будущего императора тоже умерла от голода — во время страшного наводнения в начале XIV века. Как видно, с тех давних пор мало что изменилось в жизни окрестных жителей. Люди спасались в основном попрошайничеством в близлежащих городах6. Вот и пошли на крайние меры.
Они, правда, опасались расплаты, а потому поклялись держать всё в тайне. Но весной их «ревизионистский» поступок вскрылся, и бригадир сяоганцев был вызван «на ковер». К его удивлению, секретарь уездного комитета партии не стал метать гром и молнии. Очевидно, «видел поляну» (на языке партийных бюрократов это означало чувствовать настроение начальства). Он ведь не мог не знать, что его непосредственный босс, Вань Ли, усиленно пробивал семейный подряд: Вань поставил об этом в известность всех уездных секретарей еще в конце 1977 года. В общем, секретарь разрешил бригадиру заниматься подрядом в течение трех лет7. А Вань Ли, узнавший о почине сяоганцев, посетил их деревню в июне 1979-го и, порадовавшись перспективам на хороший урожай, поддержал крестьян8.
Одобрил он и действия членов одной из бригад аньхойского уезда Фэйси. Там производственные задания стали закреплять за дворами даже на два месяца раньше, чем в Сяогане, в октябре 1978 года. Но пошли по проторенному пути, апробированному в начале 1960-х, тому, за который, собственно, и ратовал сам Вань Ли, уступавший сяоганцам в отваге. Крестьяне просто разделили между собой землю бригады, решив обрабатывать ее индивидуально, а весь урожай сдавать государству за трудодни9.