Так получилось, что до сих пор у подруги дома она никогда не была: встречались и расставались они на пороге или у подъезда, а совместные посиделки устраивали у Быстрицких. Тем более что девочка очень пришлась по душе Викиной маме. И та даже аккуратно стала намекать, что не прочь бы познакомится с Русаной Матвеевной. Саша, когда услышал, долго хохотал, а потом сказал: «Сперва мои родители, теперь у Лизы… что будет дальше?!.» — но, заметив выражение лица подруги, решил не рисковать и дальше мысль развивать не стал.
Сейчас же, пока Лиза хлопотала на кухне, Вика с интересом осматривала квартиру. Просторная, светлая комната в золотистых тонах пшеницы — только-только собранной и обмолоченной, красивые цветы… На несколько минут девушка застыла, прислушиваясь к чему-то внутри, а потом вдруг поняла: это дом вдруг соткал ей где-то в каких-то уголках души чувство уюта, тепла и покоя. Одна из стен была увешана фотографиями: с них смотрели люди в форме — молодые и старые, с орденами и без. Кто-то в гимнастёрке, кто-то ещё с царскими лампасами. А с самого края висели три фотографии: мужчина в камуфляже и двое молодых парней с лейтенантскими звёздочками.
— Папа… — нежно, но с какой-то грустью сказала Лиза, которая совсем незаметно подошла и встала рядом. — А это братья: продолжают традицию. Один под Уралом, а второй где-то в Плесецке служит, — и, предвидя вопрос, который уже был готов сорваться с Викиных губ, ответила. — Папа погиб четыре года назад. Мы потому-то и переехали сюда: мама в старом доме не захотела оставаться.
Дальше разговор пошёл о произошедшем за последнюю неделю в школе, о планах на будущее, о всяких мелочах. Но Виктория понемногу всё же выяснила, что семья Лизы — потомственные военные. Лиза с гордостью рассказывала о каждом из своих предков. Например, седоусый мужчина в гимнастерке, усыпанной орденами, оказался её прадедом. А высокий усатый красавец в форме унтер-офицера — первым из Мерешко, выбравшим военную стезю.
Виктория слушала, разинув рот: Лиза открылась ей с такой удивительной стороны! Но сюрпризы на этом не закончились. Подруги просидели за разговорами почти до самого вечера, обсуждая всякую всячину: от новых платьев до самого сокровенного. Неожиданно Лиза, краснея и смущаясь, призналась, что пишет стихи, и дала полистать подруге одну из своих тетрадок. Вика была потрясена. Каждая строчка была нежной птицей, задумчивым облаком или весёлым ручейком, жила, переливаясь и играя словами и образами. Весь оставшийся вечер Виктория слышала внутри себя их музыку, а лёгкое и радостное настроение сохранилось на несколько дней.
Наверно, именно стихи, а также оставшиеся от них чувства и стали причиной, почему девушка дала Саше уговорить себя пойти в литературный клуб. Точнее, не совсем клуб, а скорее литературный кружок: там собирались в основном студенты-сокурсники Андрея, а также их друзья. Ребята спорили о прочитанных книгах, о поэзии, просто о жизни… устраивали «квартирники»… И Александр, которому надоело сидеть дома (а таскаться с одноклассниками по компьютерным клубам и прочим подобным заведениям не хотелось), напросился в компанию. Тот сначала сопротивлялся, не желая таскать с собой «малышню», но брат на удивление легко сошёлся с остальными, а освоившись и став совсем своим, решил затащить туда подругу.
Вику «собрание» приняло и проще, и сложнее. Сложнее, потому что сработал устоявшийся стереотип: в шестнадцать лет у девочки на уме всякая ерунда, куда уж ей рассуждать о тонких литературных материях! Проще, поскольку компания была преимущественно мужская и появление красивой девушки встретили с интересом и вдохновением. К тому же, придя первый раз вместе с подругой, Саша расстарался, изображая из себя галантного рыцаря. С одной стороны, Вике было приятно, с другой — оба забавлялись, перехватывая снисходительные взгляды остальных. Когда же кто-то из этих двадцатилетних ребят вполголоса сказал что-то мечтательное про прекрасный период юношеского романтизма, Виктория чуть не прыснула от смеха.
Собирались на квартире одного из сокурсников Андрея: его родители работали вахтой и бывали дома с интервалом в три месяца, так что компания могла сидеть и обсуждать всякую всячину хоть до утра. И, словно судьба решила ещё раз пошутить, сегодня спор разгорелся о современных стихах. Кто-то доказывал, что сегодняшние авторы ни на что не способны и ждать гигантов, равных Пушкину и Ломоносову бесполезно. Кто-то, наоборот, с жаром утверждал, что мы просто не знаем таких творцов. И если их не печатают — ещё не значит, будто их не существует. Потом пели песни: от Визбора до «Арии», потом снова спорили… А Вика всё это время вспоминала Лизины стихи… хотя прочесть их вслух и не решилась.