– Если ты ко мне со всей душой, то перечисли фамилии горничных Развалова, чтобы я не искал. Ты-то в своем файле быстрее сориентируешься.
– Фамилии тебе? – вновь повернувшись к монитору, проговорил Стас. – Тэ-э-кс… сейчас, сейчас… Ага! Вот они и фамилии. Кравцова, Прозорова и Седова. Подходят?
– Не очень. С теми, кто работал у других ограбленных, никак не пересекаются.
– Везде разные?
– Увы.
– Я тебе говорю, фирма – пустой номер. Это ведь репутация. Они же с гламурным элементом работают. А ты знаешь, с какой скоростью в этой среде слухи разносятся? Моментально. Если бы кто-то заметил, что за этими «хозяюшками» криминальный хвост тянется, их бы на рынке давно уже не было. А они живут и здравствуют. И процветают так, как нам с тобой и не снилось. Значит, ничего неблагонадежного за ними нет.
– Или просто не замечали, – вполголоса добавил Гуров.
Он и сам не был слишком твердо уверен, что во время визита в «Хозяюшку» ему удастся узнать что-то сенсационное или хотя бы подтвердить свои догадки. Но, учитывая катастрофическое положение с информацией по делу, Лев твердо решил использовать любой, даже малейший, шанс эту информацию добыть.
Поскольку благодаря Стасу ему не пришлось долго искать нужные фамилии, он решил оставшееся до конца рабочего дня время целиком и полностью уделить протоколу допроса Игоря Развалова. Ввиду безвременной кончины последнего, беседа, проведенная Стасом, оказалась эксклюзивным источником, из которого можно было узнать хоть что-то о личностных особенностях хозяина трехуровневого коттеджа на Калужском шоссе.
Однако, читая протокол, Гуров все больше убеждался, что каких-то ярких характеристик личности в ответах Развалова искать не стоит. Либо в беседе с полицейским он очень старался сдерживать себя, либо ярких характеристик в его личности просто не было.
Так или иначе, все его высказывания сводились к двум главным темам: безмерные труды, которые он положил, чтобы создать у себя дома «супернадежную» сигнализацию, и огромная стоимость пропавших экспонатов коллекции.
В высказываниях «потерпевшего» чувствовалась досада, раздражение, что угораздило его оказаться в потерпевших, но не чувствовалось ни малейшего желания помочь полиции найти вора. Хотя, казалось бы, с его стороны было вполне естественным оказать максимальное содействие, чтобы по возможности ускорить дело, сам Развалов, похоже, смотрел на дело с иной точки зрения. Вместо толковых и развернутых ответов на вопросы Гуров то и дело натыкался на непонятные претензии, как будто полиция должна была заранее прийти к нему с готовыми версиями или вытащить вора из волшебного сундучка. Высокомерие и пренебрежение сквозили в каждой фразе, и, читая протокол, Лев только дивился выдержке и терпению взбалмошного и всегда эмоционального в общении Стаса.
«А парень-то, похоже, себе на уме, – резюмировал он, закрывая файл. – Никакой растерянности в его словах не чувствуется, никакого удивления. Только злость. И на полицию он, похоже, не слишком надеялся. Может, собирался как-то по-своему решить эту задачу? Может, еще до ограбления предчувствовал что-то, может, была с кем-то ссора или конфликт и ему угрожали? Может, у него самого, в отличие от нас грешных, были вполне достоверные предположения о том, кто именно мог организовать кражу?»
Подобная логическая цепочка вполне естественно и последовательно приводила и к догадкам о мотиве убийства. Но, поймав себя на том, что вновь уходит в область беспочвенных предположений, Гуров прервал свои интересные размышления. В этом деле и так было слишком широкое поле для догадок. А для того, чтобы сформулировать обоснованную версию, требовались факты. И у полковника имелся некий тайный план, с помощью которого он собирался некоторые полезные факты добыть.
Выключив компьютер и заперев кабинет, Лев спустился к машине.
Мысль о небольшой диверсии, которую он собирался сейчас осуществить, возникла у него еще во время осмотра дома и участка Развалова. Его не покидала мысль о том, что, каким бы образом воры ни проникли в дом, сначала они должны были преодолеть какое-то расстояние по участку. Было очевидно, что путь их пролегал не по открытой его части. Эксперименты Гурова в парке только лишний раз доказывали, что незаметное передвижение в зарослях возможно, и сейчас он хотел выяснить, имеется ли возможность незаметно попасть в эти заросли извне. Посмотреть на дома соседей и оценить их участки с точки зрения «проницаемости» для воров. Поскольку Лев не хотел посвящать в эти планы Бориса и его ребят, то не стал производить свою разведку в день осмотра. Но о плане своем не забыл и сейчас собирался осуществить его.