Тяжёлая пауза заполнила комнату; даже кондиционер, обычно гудевший монотонно, словно притих. Лица вокруг застынули – удивление мгновенно породило эмоции, а эмоции грозили вырвать контроль из рук. Даже Блэкуэлл, казавшийся неуязвимым, на мгновение тронулся.
Добавилось спокойное уточнение:
– Для справки – изложенная информация уже публиковалась в открытой статье. Значит, нарушения NDA здесь нет.
Слова упали, будто тяжёлые камни в тихий пруд; круги сомнений разошлись по поверхности.
Блэкуэлл приподнял подбородок, и в голосе его прозвучало тихое давление:
– Даже если нарушений NDA нет, иск о клевете держится. Неужели факты не были искажены ради вреда?
– Статья о "Теранос", следовательно – искажение отсутствует, – прозвучал ответ ровно.
– Уверены, что объект статьи – именно "Теранос"?
– Да. Журналист прямо указал источник.
Глаза Блэкуэлла засверкали хищным блеском; вопрос сменился обвинением:
– Разве не была это инсценировка – статья, созданная вами для дискредитации Холмс?
– Нет.
– То есть вы не причастны?
– Скорее косвенно.
Небольшая пауза. Ничего напыщенного, только сухая фраза:
– Подслушанные разговоры в кафе у "Теранос" во время due diligence – пересказанная мимолётная болтовня. Никогда не предполагалось, что это станет предметом расследования и публикации.
– Вы признаёте причастность? – и голос стал ещё острее.
– Это были лёгкие сплетни. Если судиться с каждым таким словцом, мир задушит чрезмерная строгость.
Морда Блэкуэлла застыла в выражении недоверия; затем последовал долгий вдох и низкий, наполненный угрозой тон:
– Это не пустяк. По вашей вине "Теранос" понёс убытки на 4,9 миллиарда.
Требования выстроились как колонны: сначала – немедленно связаться с журналистом и добиться опровержения; второе – созвониться с Киссинджером и признать, что переданная вами информация не имела оснований. Желание стирать следы, будто никакого события не было.
Однако беда в том, что такого поворота судьба не возьмёт обратно. Отказ прозвучал коротко, как хлопок двери:
Отказываюсь. Продолжим в суде.
Этого и добивались. Место для переговоров закрыто. Единственный путь – судебный зал. Глаза Блэкуэлла на долю секунды дрогнули от удивления; затем последовало спокойное продолжение:
– К тому же параллельно готовится иск акционеров против "Теранос" за плохое управление – так что будет подан встречный иск.
– Подумайте, – прошипел Блэкуэлл. – наворотили немало, потери денег через инвестиции, до 4,9 миллиарда – это не сумма для одного человека. Если пойдёте на сотрудничество, претензии могут быть сняты.
Ответ слепой уверенности:
– Ценю вашу заботу, но иск состоится.
Последняя реплика ощутилась как предвестие шторма:
– Стоит ли это всего того, что вы готовы потерять?
Холодный воздух совещательной комнаты, запах кофе и краски на документах, тонкий треск бумаги при шуршании папок – всё будто подчеркивало один простой факт: ставка сделана, и риск принят. Конец дискуссии – начало процесса.
На мгновение в глазах Блэкуэлла мелькнуло нечто, похожее на изумление – словно мысль проскользнула между ресниц: "Что за безумец сидит передо мной?"
Зал наполнился напряжённым воздухом, будто в нём вспыхнула искра. После этого разговор зашёл по кругу – те же доводы, те же возражения, повторяющиеся как удары маятника. Но со временем в его взгляде произошло едва уловимое изменение.
– Значит, путь переговоров закрыт.
Похоже, теперь он понял всё окончательно. Ни угроз, ни уловок – решение идти до конца было очевидно. Однако вместо усталости или раздражения на лице Блэкуэлла проступило что-то иное – уверенность, похожая на азарт перед битвой. Глаза сузились, холодно сверкнув, как лезвие перед первым ударом.
– Иск против "Теранос" за неэффективное управление окажется куда труднее, чем вы думаете, – произнёс он с оттенком предупреждения.
– Правда? – прозвучало в ответ спокойно, почти с ленивым интересом.
– На чём основаны обвинения в неэффективности?
Слова адвоката были как нож – точные, выверенные, с лёгким намёком на насмешку. Он зондировал слабые места, надеясь выудить суть стратегии. Молчание было бы уместным, но тишина тоже может быть оружием, а слово – приманкой. В этом споре начиналась настоящая информационная война, и каждая фраза могла стать разведкой боем.
– Начать можно с того, что пост финансового директора пустует уже восемь лет, – прозвучало спокойно.
– Отсутствие CFO не доказывает неэффективность. Холмс лично привлекала инвестиции и добивалась рекордных показателей, – парировал Блэкуэлл.