И всё же… это было допустимо.
Перекрёстный допрос ещё впереди.
– На этом мои вопросы закончены, – произнёс Блэквелл, хищно сузив глаза и вернувшись на своё место.
Плавно, с лёгким скрипом скамьи, поднялся адвокат защиты. Его голос прозвучал спокойно, почти лениво:
– В ходе расследования были найдены какие-либо подтверждения подозрений Сергея Платонова?
– Да, были.
– Какие именно?
Но Блэквелл взвился мгновенно, словно пружина:
– Возражаю! Прошу напомнить свидетелю, что детали расследования подпадают под соглашение о неразглашении и являются конфиденциальными!
Пирс и без напоминания знал, что ответить не может. Одно неосторожное слово – и на него обрушится иск размером с небоскрёб.
– Не могу ответить. Это будет нарушением соглашения о неразглашении.
Адвокат Платонова только улыбнулся уголком губ, будто именно этого и ждал.
– Понимаю. Вопросов больше нет.
Он вернулся на своё место, и зал наполнился шепотом – тихим, как шелест листвы в вечернем парке. Пирс нахмурился. Даже Блэквелл и судья переглянулись, не понимая, что именно упустили.
Из зала донеслось растерянное:
– Постой… и всё?…
Когда зал суда наполнился гулом голосов, судья, устало постукивая молотком по дубовой поверхности, подняла глаза на защиту. Воздух был натянут, как струна, и казалось, что любое слово способно её оборвать.
– У защиты больше нет вопросов? – спросила Холмс, её голос прозвучал сухо, почти с оттенком удивления. – Вы осознаёте, что отказываетесь от перекрёстного допроса свидетеля, выступающего против вашего клиента?
Ответ прозвучал отчётливо, уверенно, без колебаний:
– Да. Защита признаёт, что у Сергея Платонова есть определённые характерные недостатки, что он с самого начала подозревал "Теранос" в мошенничестве и вёл расследование с целью доказать именно это.
В зале будто что-то взорвалось. Люди зашевелились, кто-то выдохнул в недоумении, послышался треск микрофона и шорох бумаг. Всё звучало так, будто само пространство не верило в то, что услышало.
Платонова фактически обвинили в предвзятости – и его собственная сторона даже не стала возражать.
Пирс, покидая свидетельскую трибуну, чувствовал, как под ногами гулко отдаётся каждая ступенька. В голове шумело, словно ветер гонял сухие листья. Всё, что происходило, казалось абсурдом. Но сомнений не оставалось – Платонов опять затеял что-то.
Так он всегда поступал. В самый неожиданный момент – шаг в сторону, внезапный удар, и контроль над ситуацией уходит из рук противников. За этой внешней капитуляцией скрывалось что-то гораздо большее.
Тревожный звон внутреннего чутья не стихал. Грядёт буря – без разницы, будет ли она похожа на землетрясение или на пожар, сметающий всё на пути. Одно было ясно: это рука Сергея Платонова. Судебное разбирательство лишь начало чего-то куда более масштабного.
***
Следующим вызвали Шарму, операционного директора "Теранос". Он говорил уверенно, сухим голосом человека, привыкшего к публике, расставляя акценты точно, словно заранее отрепетированные.
– Почему отсутствуют результаты клинических испытаний?
– Испытания были отменены, – ответил он, сдержанно пожимая плечами. – Пациенты неправильно пользовались устройством, из-за чего возникли ошибки. Если бы Сергей Платонов тогда обратился к нам напрямую, мы могли бы легко прояснить ситуацию. Но он этого не сделал.
– А как насчёт письма из Университета Джонса Хопкинса?
– Здесь произошла ошибка сотрудника. Документ, не предназначенный для официального подтверждения технологии, был использован по недоразумению. Если бы господин Платонов связался с нами, всё можно было бы исправить раньше.
Шарма говорил так, будто речь шла не о подлоге, а о незначительных бумажных неточностях. В каждом слове звучала тщательно скрытая снисходительность, а между строк – обвинение: виноват не "Теранос", а тот, кто слишком ревностно искал правду.
– С самого начала Платонов вёл себя как охотник, – сказал он, чуть прищурившись. – Казалось, что его цель – не истина, а добыча. Знаете поговорку: если два дня следить за любым человеком, рано или поздно поймаешь его на нарушении правил дорожного движения? Вот так он и действовал.
Его слова текли спокойно, ровно, но каждый из них был направлен в одно и то же место – в самую суть защиты.
***