И тогда Сергей вызвал последнюю свидетельницу.
В зал вошла Эмили. Её шаги гулко отдавались по мраморному полу. Каждый взгляд был прикован к ней – именно от неё теперь зависело, куда повернёт история.
В зале суда пахло старым деревом и нервами. Воздух дрожал, будто под потолком завис ток высокого напряжения. Судебный секретарь тихо перевернул страницу протокола, и в эту тишину, наполненную глухим гулом ожидания, раздалось мягкое, но отчётливое:
– Свидетель Эмили, расскажите, почему сотрудники "Теранос" боялись говорить правду.
Эмили подняла глаза. Голос звучал устало, словно через него прокатывались годы страха и бессонных ночей.
– Контакт с Сергеем Платоновым был, – сказала она спокойно. – И, да, кое-что рассказала. Только не о работе – о людях, об атмосфере. В итоге мои слова легли в основу статьи в "Уолл-стрит Таймс".
Эта статья прогремела, как взрыв. И теперь перед всеми стояла та, кто дерзнула запустить цепную реакцию.
В зале стало слышно, как где-то в углу тихо зазвенело стекло в окне – ветер с улицы ударил по раме. Эмили продолжала:
– После публикации меня начали допрашивать. Вице-президент приходил каждый день. Без остановки. Где, когда, о чём говорил с Платоновым. Следили на улицах, из машины у дома. Телефон исчез.
Каждое слово отзывалось в груди свинцовой тяжестью.
– Потом заставили подписать заявление, – её пальцы теребили край подола. – Обещание, что больше не скажу ни слова журналистам. А если уже сказала – заплачу компенсацию. Я отказалась. Тогда пригрозили судом за нарушение NDA, обещали растянуть процесс, забрать дом у семьи.
– Подписали? – спросил юрист.
– Нет. После этого они пошли дальше. Сказали, что ни одна компания в Силиконовой долине больше не возьмёт меня на работу.
– И всё равно не подписали?
– До конца держалась, – голос её чуть дрогнул. – Тогда они добрались до родителей. Позвонили им. Сказали, что потеряют дом, если я не соглашусь. Мама плакала, просила просто поставить подпись….
Слова обрывались в тишине, густой, как пыль. Стало понятно, почему остальные свидетели молчали.
"Теранос" не просто пугал сотрудников. Он давил на самое дорогое – на семьи.
В задних рядах зашептались:
– Они угрожали её родителям?
– Это же прямое запугивание!
– Это не корпорация, это мафия.
Холмс, сидевшая неподвижно, выглядела теперь не просто хищной главой корпорации. В этом лице читалось нечто куда мрачнее: фанатизм, жажда контроля, безжалостная уверенность в своей безнаказанности.
"Теранос" больше не казался аморальной компанией. Это было организованное преступное сообщество, прикрывающее беззаконие бумажными щитами из NDA.
На лице Сергея Платонова появилась тень улыбки. Он будто почувствовал, как воздух в зале стал гуще. Пришло время готовить финальный удар.
Тем временем по всей стране вспыхивали обсуждения. Толпы требовали расследования. Журналисты обрывали телефоны прокуратуры. Но ведомства молчали.
– Почему до сих пор ничего не делают? – возмущались в эфирах. – Этого свидетельства мало?
– Руководство FDA должно лишиться кресел!
– Где ФБР? Почему их двери ещё целы?
Юридические эксперты заполнили телеэкраны. Один говорил с ледяным спокойствием:
– Сам по себе факт ссылки на Пятую поправку не является основанием для расследования. Без прямых доказательств суд не выдаст ордер.
– Значит, даже после всего этого ничего нельзя сделать?
– К сожалению, да. Нужны осязаемые улики – документы, образцы, признания. Пока их нет – дело стоит.
Выхода не было: свидетели молчали, доказательства спрятаны за стенами NDA.
– Если же действия компании незаконны, NDA теряет силу? Разве нельзя дать свидетелям иммунитет?
– Можно, но только если они сначала дадут существенные показания. А для этого им нужен иммунитет. Замкнутый круг.
Все понимали: в лаборатории творилось нечто преступное. Но доказать – почти невозможно.
Требовался один человек. Тот, кто рискнёт всем – работой, будущим, безопасностью. Кто не поддастся угрозам.
Мир ждал героя.
И на следующее утро двери зала вновь распахнулись. Судебный распорядитель объявил имя нового свидетеля.
– Генри Киссинджер.
По рядам прокатилась волна удивления. В зале стало тихо, как перед бурей.
Глава 11
Когда двери зала суда с протяжным скрипом распахнулись, все головы в галерее повернулись к вошедшему. В воздухе будто повис электрический занавес – люди не верили своим глазам.