Следующая остановка – Café Karma, притон для сотрудников "Тераноса", где воздух дрожал от гула кофемашины, шипящей паром, как разъярённый кот, и витал запах свежемолотых зёрен, густой, землистый, с подтоном корицы от булочек, что золотились в витрине, маня хрустящей корочкой.
Сергей Платонов нарочно устроился у стойки – на высоком табурете, что жёг дерево под ладонями, вполголоса, – месте, где его заметят мигом, как маяк в тумане: свет лампы над головой отбрасывал блики на лицо, а шум с улицы – гудки машин и шелест шин по асфальту – врывался в дверь, колокольчиком, звенящим при каждом порыве.
– Ого? Неужто… Касатка, Убийца Акул…?
Как и следовало ждать, узнавание вспыхнуло, как спичка в темноте: лица повернулись, глаза расширились, и в воздухе повисло эхо удивлённых вздохов, смешанное с ароматом карамели от латте, что паром клубился над чашками.
Поприветствовав подходящих – рукопожатия тёплые, чуть влажные от ладоней, и смех, что звенел, как колокольчики, – Сергей углядел: немало из них щеголяли бейджами "Тераноса", пластиковыми, с лёгким блеском под лампой, и запахом свежей печати, что ещё не выветрился.
С ними он расцвёл особенно – улыбка растянулась, как солнечный луч по ковру, слова лились обильно, с лёгким наклоном тела вперёд, и воздух между ними потеплел, пропитавшись нотками ванили от их духов и лёгким трепетом от близости чужих дыханий.
Чем теснее сплетались сотрудники "Тераноса" с Сергеем Платоновым – касания локтей в толпе, шорох бумаг в карманах, – тем острее скручивались нервы у Холмс, как пружина в замке, готовая лопнуть с металлическим звоном.
И тут в поле зрения вплыло знакомое лицо – бледное, как фарфор под лампой.
– О? Эмили? Снова пересекаемся.
– А, да….
Эмили, что витала над меню, уставившись в него, как в бездонный колодец, с пальцами, замершими на странице, пропитанной запахом типографской краски, только теперь опомнилась – щёки вспыхнули румянцем, горячим и неровным, и взгляд метнулся, как загнанный зверек.
– Я тут спешу, так что… пойду я….
Она шарахнулась от его глаз, заказав наспех бутылку с напитком – холодную, с конденсатом, стекающим по стеклу, как слёзы, вместо привычного кофе, что дышал жаром и горечью, – и вылетела прочь, будто от погони: дверь хлопнула, колокольчик над ней звякнул жалобно, и на улице её шаги застучали по тротуару, быстрые, неровные, с лёгким шорохом юбки.
Казалось, выбор сменился в последний миг – импульс, что кольнул в груди.
Вероятно, пряталась от посторонних глаз, чтобы не светить общение с ним, как факел в ночи.
– Её уже пометили?
Эмили как-то обмолвилась: в "Тераносе" раз пометили – и жди беды, домогательств, что лезут со всех щелей, как тараканы из-под плинтуса, – шепотки в коридорах, холодные взгляды, что жгут кожу, и бумаги, что множатся на столе, с запахом чернил и отчаяния.
А теперь – приветствие на виду у людей Холмс, открытое, как книга на полке, с лёгким эхом голосов вокруг и ароматом свежих круассанов, что таял в воздухе.
Не миновать: теперь она на их радаре, мигает красным, как сигнал тревоги, с гудением в ушах.
Сергей это предвидел, но не думал, что так скоро – за сутки – краски слетят с лица, оставив бледность, холодную, как утренняя роса на листьях, и глаза, что потухли, как свечи на ветру.
"Что ж они с ней сотворили?"
Пока неясно, туман в мыслях клубился, как дым от костра.
Но правда о тех издевательствах над Эмили вот-вот выплывет, как обломки на волнах – солёных, пенящихся, с привкусом соли на губах.
"Жалко, конечно, чуток, но…"
Без его вмешательства Эмили всё равно угодила бы в паутину – жертва в лапах мошенников. А вместо того, чтобы гнить в этой конторе, ковыряясь в фальшивых диагностиках, что высасывают силы, как пиявки из вен, оставляя пустоту и привкус металла во рту, лучше раздавить эту банду поскорее – хрустом, как скорлупу орех, с запахом горелой бумаги и эхом сирен в ночи.
С этим самооправданием, тёплым, как глоток чая в холодный день, взгляд скользнул по часам на запястье: стрелки замерли на шести, с лёгким тиканьем, что вибрировало в коже, и циферблат блеснул, отражая огни кафе.
"С этим… всё, что нужно на этой вылазке, сделано?"
Всё необходимое убрано в карман – тёплый, от тела, с шорохом ткани: связи, что теплились, как угли, и секреты, что жгли ладонь.
Пора скинуть маску, выдохнуть, чувствуя, как плечи опускаются, с лёгким потрескиванием суставов.
По пути в аэропорт – где гул турбин нарастал, как далёкий гром, и воздух наполнялся запахом авиационного топлива, резким, с металлическим привкусом, – Сергей Платонов снова влился в команду полевой инспекции у отеля: рукопожатия, что хрустнули костяшками, смех, что разнёсся, как эхо в холле, и чемоданы, что катились по ковру с глухим стуком колёс.