Меня хватило секунд на десять. Желудок скрутила тугая жгучая волна, я успел лишь отвернуться... Меня выворачивало и выворачивало, через какое-то время блевать уже было абсолютно нечем, но меня всё так же продолжало скручивать и выдавливать последние соки и жидкости... Кончилась даже желчь.
Обессиленный, я рухнул в траву, пытаясь отдышаться и хоть немного прийти в себя. Голова гудела, словно я оказался в барокамере, и непутевый оператор допустил слишком резкий скачок давления. Всё тело сотрясалось от мелкой и оттого мерзкой дрожи.
Я убил человека! - мелькало в моём мозгу. Ну и что, что он до этого пытался убить меня.... Я убил человека...
Минут через десять я кое-как заставил себя подняться и на негнущихся ногах вновь подошел к трупу. Всякая насекомья мелочь уже во всю деловито сновала по складкам и выемкам обезображенного предсмертной гримасой лица.
На этот раз я уже держал себя в руках, не было даже брезгливости - я вообще парень не брезгливый. Дрожь постепенно проходила, мозг очищался и даже пытался складно соображать.
Чтобы выжить в мире с претензией на цивилизованность, необходимы деньги, либо то, что их может заменить, поэтому я надеюсь, что вы отнесетесь с пониманием к тому, что я решил еще и ограбить убитого мною человека, и не будете строить брезгливые гримасы и картинно морщить свои носы. На широком кожаном поясе я сразу же приметил довольно внушительных размеров кошель, перевязанный позолоченным шелковым шнурком. Не долго думая (да вообще в принципе не думая и не угрызаясь совестью), я выхватил из расположенных на поясе рядом с кошелем ножен короткий чуть изогнутый кинжал и перерезал шелковые путы, забирая добычу себе.
Еще раз критически осмотрев труп, я решил, что в принципе взять с него больше нечего, кроме прицепленного с левого боку меча, запутавшегося в перевязи и погребенного под отброшенной в сторону толстенной, словно у откормленного буйвола ногой. Напрягши все свои оставшиеся силенки, натужившись до боли в голове, я кое-как перевернул мёртвого беднягу на живот и высвободил перевязь с довольно тяжелым широким мечом.
Туман потихоньку редел, радиус обзора уже составлял около ста метров. Дерево, на котором я по началу примостился, оказалось невероятно большим как в высоту, так и в ширину - уж обхватов в двадцать, это точно; да, ну врать не буду, с глазомером у меня всегда было плохо.
Тут до меня дошло, что нахожусь я на вершине небольшого холма, можно даже сказать - опушки и что внизу туман плескался всё так же густо, скрывая окружающую действительность. И еще - невероятная тишина наконец-то достучалась до моих мозгов, вызвав неясную тревогу; в лесу (а то, что это лес, я не сомневался) уж всяко должно быть немногим поживее, чем сейчас... Ну, не знаю, там белочки по веточкам скакать да шишки на землю ронять, дятлы всякие бронеголовые по деревьям дубасить, кукушки всякую чушь орать. Но ничего этого не было, лишь бурчание моего желудка, да редкие спокойные всхрапывания пасущейся неподалеку оседланной скотины, лишившейся хозяина по моей вине, немного нарушали гнетущую тишину странно спокойного леса.
В полном неведении своего дальнейшего, даже ближайшего, будущего я плюхнулся на траву и в задумчивости вытащил на одну треть длины из трофейных ножен трофейный же меч, рассматривая невидящим взглядом сероватую сталь широкого клинка.
Из ступора задумчивости меня вывело деликатное покашливание и шорох приближающихся шагов.
Глава 3.
Моих сил хватило лишь на то, чтобы вяло обернуться и внимательно наблюдать за приближающимся человеком.
Он был высок, поджар, строен; спускающиеся ниже плеч волосы цвета воронова крыла обрамляли узкое лицо с суровыми мужественными чертами. Кожа была словно выдублена всеми ветрами и дождями, а потом множество раз высушена на солнце.
Облачен он был в маскировочные коричнево-зеленые одежды и двигался с расслабленной грацией хищника. На поясе слева в ножнах был приторочен длинный узкий меч с простой потертой рукояткой и большим круглым набалдашником на конце, на котором сейчас покоилась левая рука подходившего... Точнее, уже подошедшего.
- Приветствую вас, благородный воин, - учтиво произнес он. - Позвольте представиться - сэр Лангедок, вольный следопыт и солдат удачи.
Он слегка склонил голову в едва заметном полупоклоне. Я вдруг понял, что проявляю вопиющее неуважение, сидя вот так на заднице и тупо щурясь на воспитанного куртуазного человека, который только что проявил ко мне уважение и назвал своё имя, а также примерный род занятий.
Я неуклюже встал, опираясь на меч, как на посох и в свою очередь попрактиковался в куртуазности:
- Спасибо... - невпопад ляпнул я, судорожно прижимая левую руку к левой стороне груди, намекая на искренность моих слов и намерений. - То есть.... Ээээ.... Я Дэн... - почему-то назвал я себя таким производным от своего полного имени. Но видимо я не произнес его по всем правилам грамотной артикуляции, а, как со мной довольно часто (да почти постоянно) бывает, прогундосил себе под нос. Это я понял по удивленно вскинутым бровям благородного сэра.
- Ну, то есть, Денис. - Спохватился я, еще сильнее ударяя себя кулаком левой руки в левую часть груди.
- Инис? - вежливо переспросил Лангедок.
- Нет, - мотнул я головой. - Денис... Ну... Дэн, или Диса (как любит называть меня жена). Я подумал, что последнее прозвище как-то не подходит благородному воину, которым меня назвали совсем даже недавно.
- О! - Лангедок, кажется, уловил, как меня зовут, и со всей учтивостью повторил - Приветствую вас, сэр Дэнилидиса. Позвольте узнать, куда вы держите свой путь сейчас, после блистательной победы над Проклятьем Южного Элмора, Страхом всех благочестивых людей и Бичом преисподней - Бордвиком Рыжим?
Поначалу я даже не понял о чем он это... И даже был соблазн обернуться и поискать того, с кем это так любезничает новый знакомый.
- Э? - многозначительно и как можно умнее спросил я.
- Но, сэр Дэнилидиса! - Недоуменно развел руками сэр Лангедок. - Не говорите мне, что вы ничего не слышали о разбойнике, подонке, убийце и насильнике, многие годы державшем в страхе сей благословенный край?
В ответ я как можно более убедительно и искренне икнул. Не специально, конечно... Это нервное. Я даже не обратил внимания на то, что уже приобрел новое имя в новом мире. Пусть даже оно и состоит из двух старых.
- Как бы то ни было, - продолжал учтивый сэр Лангедок, - вы совершили великий подвиг. О котором будут слагать песни бродячие трубадуры, и ваше имя будет передаваться из уст в уста и станет легендой.
Не знаю почему, но меня почему-то даже слегка передёрнуло от подобной блистательной перспективы обретения славы и всеобщей любви. Ну да, если еще и рассказать о том, как чуть не обделался со страху, сидя на ветке, а потом еще и блевал, словно школьник, перебравший на своём первом выпускном.
- Однако, сэр, есть одна небольшая загвоздка. - Немного мрачно добавил обходительный охотник за скальпами. - Вы прервали мою Клятву Чести, и потому в день Осеннего Становления в славном Арленбурге я вынужден буду вызвать вас на поединок, и в схватке заслужить своё искупление.
Вот тут мне снова поплохело, руки маленько затряслись, а в горле мгновенно пересохло.
- Гхххм... - Начал я свой возмущенный ответ. - То есть как?... Сэр? А зачем всё это?
- Видите ли. - Лангедок нервно похлопал по круглому набалдашнику на рукоятке меча и, горестно вздохнув, произнес. - Этот... кхм.... Подонок со своей бандой убил очень много людей. Они вырезали целые деревни и даже грабили небольшие города, уводя уцелевших в бойне жителей в рабство. Они злодействовали довольно долго и Пресветлый герцог Арнитес II ничего не мог с ними сделать, лишь попусту гоняясь за негодяями по всему Южному Элмору. Его отряды даже умудрились дважды попасть в засаду.