-- Бога ради, пожалуйста. -- Я лезу в карман джинсов и извлекаю то, что уцелело от ста франков. Вокруг меня раздаются смешки. Я тоже делаю попытку рассмеяться, но мне это не слишком удается. Мой мучитель издает слабый звук, похожий на кудахтанье, и, буравя меня взглядом, произносит с сарказмом:
-- Вы ведь не собираетесь надолго задерживаться в Лондоне, господин Миллер, не правда ли?
И при каждой фразе "господин Миллер"! Этот сукин сын, кажется испытывает мое терпение. Мною начинает овладевать беспокойство.
-- Послушайте, -- дружелюбно говорю я, пытаясь сохранять беззаботный вид. -- Неужели вы думаете, что я собираюсь жить на э т о. Как только остановлюсь в гостинице, я свяжусь с Парижем, мне пришлют деньги. Я уезжал второпях и...
Он нетерпеливо перебивает меня. Не затруднит ли меня назвать свой банк в Париже.
-- У меня нет счета в банке, -- вынужден признать я. Мой ответ производит очень плохое впечатление на слушателя. Чувствую, как вокруг сгущается враждебность. Стоящие в очереди люди поставили на пол свои чемоданы, словно в ожидании долгой осады. Паспорт, который он держал в руках, как миниатюрную святыню, он же кончиками пальцев кладет на стойку, будто это серьезная улика.
-- Откуда вы намереваетесь получить деньги? -- вкрадчиво, как никогда, спрашивают меня.
-- От моего друга, мы живем вместе в Париже.
-- А у него есть банковский счет?
-- Нет, но у него есть работа. Он работает в "Чикаго Трибьюн".
-- И вы полагаете, что он вышлет вам деньги на отпуск?
-- Не полагаю, а знаю, -- резко отвечаю я. -- Какой смысл мне вам врать? Я же сказал, что уезжал в спешке. Мы условились, что мне пришлют деньги, как только я приеду в Лондон. Кроме того, это мои деньги, а не его.
-- Вы предпочли доверить-деньги ему вместо того, чтобы держать их в банке, я правильно понял, господин Миллер?
Я начал потихоньку закипать.
-- Видите ли, там не такая уж большая сумма, и вообще я не очень хорошо понимаю, о чем мы спорим. Если вы мне не верите, готов подождать прямо здесь. Пошлете телеграмму и выясните все сами.
-- Одну минутку, господин Миллер. Вы упомянули, что проживаете вместе... в гостинице или в квартире?
-- В квартире.
-- На чье имя она снята?
-- На его. Дело в том, что мы снимаем ее вместе, но на имя друга, так как он француз, и так было проще уладить все формальности.
-- Вы храните у него ваши деньги?
-- Нет, не всегда. Понимаете, я покидал Париж при необычных обстоятельствах. Я...
-- Минуточку, господин Миллер, -- мне делают знак выйти из очереди. Одновременно он подзывает одного из своих помощников и отдает ему мой паспорт. Последний забирает его и скрывается за ширмой неподалеку. Я стою, наблюдая за тем, как проходят контроль остальные.
-- Вы пока можете пройти багажный досмотр, -- его голос выводит меня из транса. Я подхожу к навесу и открываю чемодан. Поезд ждет. Он похож на упряжку лаек, готовых в любой момент сорваться с места. Паровоз пыхтит и выпускает клубы пара. Наконец я возвращаюсь обратно и оказываюсь напротив своего собеседника. Оставшиеся пассажиры торопливо теснят друг друга, спеша поскорее закончить с досмотром.
Из-за ширмы появляется длинный, тощий таможенник с моим паспортом в руке. Его вид говорит о том, что он заранее уверен в моей неблагонадежности.
-- Господин Миллер, вы американский гражданин?
-- Как видите. -- Да, от этого пощады не дождешься. Чувство юмора у него отсутствует начисто.
-- Сколько времени вы живете во Франции?
-- Года два, может три. Там же написано... А в чем собственно дело? При чем тут это?
-- Вы ведь собирались провести в Англии несколько месяцев, не так ли?
-- Да нет. Я собирался провести неделю или дней десять, и все. Но теперь...
-- И вы приобрели визу сроком на год, собираясь провести здесь всего неделю?
-- Я и обратный билет купил, если вас интересует.
-- Обратный билет можно выбросить, -- отвечает он, злобно скривившись.
-- Если человек -- идиот, то конечно можно. Я до этого еще не дошел. Послушайте, в конце концов, мне уже надоел весь этот бред. Я переночую в Нью-Хэвене и завтра же сяду на пароход. Я передумал проводить отпуск в Англии.
-- Не стоит так торопиться, господин Миллер. Надо во всем разобраться.
В эту секунду раздался паровозный свисток. Пассажиры уже заняли свои места, и поезд начал трогаться. Я подумал о чемодане, который отправил багажом в Лондон. В нем почти все мои рукописи и пишущая машинка. Хорошенькое дело, подумал я. И все из-за каких-то жалких грошей, брошенных на стойку.
Теперь к нам присоединился толстяк-коротышка с непроницаемо-вежливой физиономией. Судя по его виду, он собирался весело провести время.
Прислушиваясь к стуку колес отходящего состава, я приготовился к самому худшему. Раз уж меня поимели, придется вытерпеть все до конца. Я потребовал, чтобы мне вернули паспорт. Хотите учинить допрос с пристрастием -- валяйте. Делать все равно нечего, до прибытия парохода успеем повеселиться.
К моему изумлению, длинный тощий чиновник отказался отдать обратно мой документ. Это привело меня в неописуемую ярость. Я сказал, что немедленно обращусь к американскому консулу.
-- Послушайте, вы можете подозревать меня в чем угодно, но это мой паспорт, и я хочу получить его назад.
-- Зачем так волноваться, господин Миллер? Вы получите паспорт перед отъездом. Но сначала я хотел бы задать вам несколько вопросов... Как я понял, вы женаты. Ваша жена живет с вами -- и вашим другом? Или она в Америке?
-- По-моему, вас это не касается. Но раз уж вы сами завели этот разговор, то я вам кое-что расскажу. Я уехал с такой мизерной суммой из-за того, что все отпускные деньги отдал жене. Мы разводимся, на днях она уезжает в Америку. Я отдал ей деньги, поскольку у нее нет ни гроша.
-- Могу я узнать, сколько вы ей дали?
-- Вы мне задали уже столько вопросов, которых не имеете права задавать, так что почему бы мне не ответить вам и на этот. Если вам так интересно, я дал ей шестьдесят фунтов. Это легко проверить. В моем бумажнике наверняка завалялась квитанция. -- Я потянулся за бумажником посмотреть, нет ли там квитанции обменного пункта.
-- Но ведь это очень глупо -- отдать все жене и прибыть в Англию без единого пенни, или почти без единого пенни за душой?