– А ты таких знаешь?
Ларин развел руками:
– Люди вообще не знают фамилий депутатов. Им кажется, что вся эта мерзость их не касается и не коснется. В лучшем случае назовут их бездельниками, на которых пахать можно, и педерастами.
– В прямом или переносном смысле? – криво ухмыльнулся Дугин. – Там всяких персонажей хватает.
Павел Игнатьевич достал из кармана удостоверение и подал Андрею.
– Общественный помощник депутата Пронина… – прочитал и изумился Андрей. – И фотография моя. Надо же.
– Дорогая штучка, скажу я тебе.
– Знаю. От ста двадцати тысяч долларов до двухсот стоит по думским расценкам. В зависимости от того, к какой партии депутат принадлежит, от его веса или должности в Комитете.
– Я брал по минимуму, депутат Пронин пустышка – практически ничего не «весит», он для тебя лишь первый шаг к цели. По закону народный избранник может иметь только одного помощника на окладе. А вот общественных – сколько душе заблагорассудится, – подсказал Дугин. – Вроде бы просто общественная нагрузка, головная боль быть бесплатным помощником. Но это еще и пропуск, с которым помощник может беспрепятственно входить, например, в мэрию, попадать в любые… ну, почти в любые кабинеты. И, естественно, получает возможность решать вопросы.
– Вообще-то решают задачи, а на вопросы – отвечают, – поправил Дугина Андрей.
– Не передергивай, теперь и тебе надо в полном объеме овладеть властным новоязом. Чиновники от случайных людей денег не возьмут. А это удостоверение – как сигнал для распознавания «свой-чужой», как гарантия того, что ты принадлежишь к властной мафии и своих не сдашь.
– Но вы сами сказали, что Пронин, о котором я слышу первый раз, – пустышка? – возразил Ларин.
– Тебе нельзя возникнуть на пустом месте. Технология внедрения – сложный процесс. Я помогу тебе подняться наверх. Самый влиятельный человек в партии большинства – это политтехнолог Стариканов. Он что-то вроде начальника отдела кадров властной партии, составляет избирательные списки. Основные деньги от покупки мандатов идут через него. Я уже разработал план, как тебе войти к нему в полное доверие и занять место Янчевского. Вот тогда ты сможешь купить практически любую должность или устроить на нее своих людей.
– И каков план? – без особого энтузиазма поинтересовался Андрей.
За время работы на тайную организацию по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти Ларину приходилось видеть много мерзости, пожимать руки и улыбаться негодяям, проходимцам и оборотням в погонах. Но теперь Андрей чувствовал – Дугин внедряет его в настоящую клоаку, где придется не только подыгрывать, но и изображать из себя «брата по разуму».
Павел Игнатьевич словно прочитал эти непроизнесенные сомнения и поспешил добавить:
– Утешай себя тем, что потом последует возмездие. Главное для тебя – войти в цепочку продажи должностей в качестве своего человека, в котором никто не сомневается, разобраться, что где исчезает и в чьих карманах потом материализуется. Проследить ее от самого верха. Ну, а теперь слушай мой план. Для начала тебе придется просто случайно нарисоваться перед Старикановым в новом качестве, ну а потом…
Майский ветер трепал ленточки на многочисленных похоронных венках. Надписи на них напоминали набор визитных карточек, скопившихся в письменном столе очень влиятельного человека. От фракции… от министерства… от соратников по партии… от… от…
Неприлично дорогой, отливающий глянцевым лаком гроб торжественно ехал на неторопливом катафалке по аллее Троекуровского кладбища. Глухо вздыхали трубы военного оркестра, мерно, задавая темп движения похоронной процессии, ударял барабан.
Похороны Павла Янчевского были организованы масштабно и в меру державно. Сразу же вслед за родственниками покойного шел Нил Константинович Стариканов, за ним тянулся шлейф из других партайгеноссе. Политтехнолог ступал тяжело, другие обходили разбросанные по дорожке живые цветы, а он шел – давил их подошвами туфель из тонкой страусовой кожи. Этот мерзкий звук соответствовал его настроению. На носу была предвыборная кампания, а тут – на тебе.
Рядом проплывали величественные памятники. «Жильцы» на кладбище сплошь были или знаменитостями, или толстосумами. А потому все так называемые бесхозные могилы обретали новых квартирантов. «Старожилов» на престижных местах оставалось не так уж и много.
Не впервой Стариканов провожал здесь в последний путь соратников, а потому изменения сами собой отмечались в памяти. Нил Константинович хорошо запомнил на аллее памятник какому-то генералу из-за его нетривиальности.