— Ты же сказал мне!.. — возмутился Фарлан.
— Я вспылил, она испугалась и побежала в подвал, заперев дверь. — Проигнорировав слова друга, капитан продолжил: — Я понял, что не смогу достучаться до нее и что теряю контроль над собой, потому я и ушел из дома…
Изабель почувствовала, как горячие дорожки слез бесконтрольно стекают по припудренным щекам.
— На улице ко мне пристала подвыпившая баба, позже обвинившая меня в том, что я ее избил. После этого я узнал, что у Евы случился приступ и что она…
Аккерман осекся, не в силах продолжить.
Не договариваясь, каждый из троицы взял свой бокал и осушил содержимое тары.
— Прости нас, Леви! — неожиданно объявил Фарлан.
— Вам не за что извиняться…
— Мы…Мы не поверили в тебя… Прости нас, пожалуйста! — не сдерживаясь, запинаясь от волнения, пропищала плачущая Изабель.
Аккерман опустил голову, рукой убирая упавшие на лицо пряди челки. Изабель вышла из-за стола, направившись в уборную, чтобы успокоиться. Фарлан наполнил свой бокал горячительным.
Спустя некоторое время, когда компания друзей привела себя чувства, все вновь собрались за столом с почти остывшими блюдами.
— Может, сходим к Еве? — робко предложила Изабель, не поднимая взгляда на Леви.
Она чувствовала, как больно ему дается возвращение к старой жизни. Жить в доме, где погибла жена, где все напоминает о ней — верх выдержки. Но, как их общая подруга, она не могла не предложить этого. Изабель скучала по Еве.
— Да, я тоже думал об этом. — Спокойно ответил Аккерман.
— Да уж… Неудобно как-то получается… — заговорил подвыпивший Фарлан.
— Ну, хоть так. — Сразу же ответила нынешняя Черч.
Смутившись от не понимания предмета разговора, Леви решил спросить друзей — о чем они.
— Просто мы так и не ходили к Еве все эти три года. Нам никто не сказал, где ее похоронили… — раздосадовано ответила девушка.
— ЧТО?! — Леви снова отложил столовые приборы, пораженный полученной информацией.
— А? — не поняла Изабель.
— Вы, что, оба не знаете, где похоронена Ева?!
— Конечно, нет, тебя же сразу после похорон забрали жандармы, а потом…
— Мне не дали разрешение на захоронение Евы!
— Ты шутишь?! — всполошился, казалось, тут же протрезвевший Фарлан.
— Я думал, что это вы занимались ее похоронами. — Тут же ответил Леви.
— Н-нет… Мы думали, что это был ты…
Повисло весьма мрачное молчание.
Фарлан залпом осушил бокал с вином, забыв о правильности алкогольного этикета. Изабель обхватила руками лицо, не понимала, как сложить этот пазл, что сейчас рассыпался прямо перед ней.
— Леви… Если это был не ты и не мы — тогда КТО?
Капитан Аккерман побледнел, откинувшись на спинку стула, переведя взгляд куда-то в сторону. Слова, только что прозвучавшие за дружеским ужином, заставили сердце гонять кровь по венам в несколько раз быстрее. Челюсть злобно заиграла желваками, а в висках от перенапряжения застучало.
— Фарлан, Изабель — это вы опознали и подтвердили ее тело в морге?
— Нет… Нам не разрешили даже попрощаться с ней. Разве это был не ты?
— Я сидел в изоляторе и подал прошение, но мне отказали. Я не видел тела своей жены и некоим образом не принимал участия в ее похоронах.
— Что же это получается…
— Кто сообщил вам о смерти Евы?! — на повышенном тоне вопросил капитан.
— К нам пришел человек с распоряжением от твоего имени, он передал нам бумаги… — начала отвечать Изабель, так как Фарлан будто забыл о способности говорить, на эмоциях бубня нечленораздельные звуки.
— Да, такое было. Но только бумаги! — прервал Леви.
— … так вот, когда мы спросили его: почему в документах нет имени Евы, почему она не пришла сама, чтобы передать нам послание от тебя, этот человек и сообщил нам…
От накала страстей и доброй порции алкоголя в крови Фарлан встал из-за стола, став ходить кругами по полупустому залу.
— Как он выглядел, помнишь?
— Да вроде ничего необычного. — Видно, что девушка напряглась, пытаясь не напутать события того дня. — Не в форменной одежде, коротко стриженный, роста с Фарлана…
— А цвет волос? Какие-то особые приметы: усы, родинки, очки?
— Ничего такого… Обычные темные волосы, чуть светлее, чем у тебя.
— Он был в шляпе?
— Нет.
Капитан Аккерман перебирал все возможные варианты, но все, кто приходили ему на ум, не подходили под описание, хоть оно и было столь общим.
— Леви, что происходит? — раздался вопль Фарлана из соседней комнаты.
— Да, братишка Леви, что это все значит?
— Если бы я сам знал…
Встав из-за стола, Аккерман направился на второй этаж, оставив друзей за столом. Для него этот вечер должен был закончиться…
Не смотря на то, что утро выходного дня зачастую обязывает к организации житейского досуга, майор Эрвин Смит был на рабочем месте, координируя мини-группу, что этим же вечером должна будет отправиться на границу Франции и ФРГ. Задание требовало продолжительного время пребывания на границе и за ее пределами, поэтому инструкции должны быть усвоены четко.
Стоя возле дверей кабинета майора, Леви прислушивался к монологу, что вел старший по званию, ожидая подходящего момента, чтобы войти. Наконец, спустя почти час, бойцы покинули кабинет, даже не обратив внимания на капитана, что следом зашел в еще не закрывшуюся за ними дверь.
— Доброе утро, Эрвин.
— Доброе, Леви. — Тут же переведя взгляд на небольшой календарь, что стоял на рабочем столе, Смит удивился, увидев подчиненного раньше положенного: — Соскучился по работе?
— Не совсем. — Без разрешения заняв кресло напротив, Аккерман выдохнул, состроив сосредоточенный вид. — Понимаешь, Эрвин…
Майор оставил свои дела, решив внимательно послушать капитана.
— Я сейчас живу в своем доме, и, как ты сам знаешь…
— Ты хочешь съемную квартиру на время отпуска? — предположил просьбу капитана Смит.
— Нет. Эрвин, я… Пойми, я столько лет прожил с НЕЙ, каждая вещь в доме напоминает мне об этом… Уже во второй вечер я не выдержал и выкинул все, что может напоминать мне о ней, но…
Тема Еванджелины Адерли обычно не поднималась в разговоре между капитаном и майором. В такие редкие моменты, Леви всегда твердил лишь о том, что она сделала свой выбор, но судьба распорядилась еще хуже. И Аккерман отказался от всего, что связанно с этой женщиной. Смит лишь смиренно слушал короткие речи подчиненного, где-то глубоко в подкорках сознания ликуя от эффекта его манипуляций.
— Но… — повторил следом Смит.
— Я чувствую себя предателем оттого, что до сих не попрощался с НЕЙ. Тогда-то я и понял, что это последнее препятствие, которое мешает мне нормально жить. Жить без НЕЕ. Я спрашивал своих друзей, но они не в курсе… Может быть, ты знаешь, где она захоронена?
Выдержав паузу, словно заново прокручивая слова, сказанные капитаном, Смит тщательно обдумывал ответ:
— Да, знаю. Давай съездим. Сегодня в три часа дня подъезжай к главным воротам Круа-Рус.
— Но ты можешь просто назвать мне номер захоронения…
— Могу, но я думаю, что тебе будет нужно дружеское плечо, если вдруг…
— Ты прав! — перебил майора Аккерман. — Спасибо тебе, Эрвин.
Попрощавшись, капитан как можно скорее покинул управление, думая о том, не увидел ли Смит толику фальши в его искусно воспроизведенном диалоге.
Аккерман решил не брать излишне сентиментальных друзей, чтобы те не отвлекали его на месте.
Проделав достаточно долгий путь, Леви приехал на полчаса раньше положенного времени. Аромат цветов, что он купил, наполнял прохладный осенний воздух. На удивление капитана осень еще радовала солнечными деньками, однако уже чувствовались первые шажки наступающей зимы.
Майор приехал в «14:50».
Обменявшись рукопожатиями, мужчины направились к седьмой аллее, ища нужный поворот на тропинку между могилами. Без особого интереса Леви наблюдал за сменяющимися постаментами с именами и фотографиями, что хранили историю чьей-то жизни, но он тщательно запоминал их, не желая заблудиться, когда приедет сюда в следующий раз один.