Стали возвращаться пары воинов-кочевников. Они нашли двигатели, генераторы энергии и систему очистки воздуха. Удалось застать врасплох и прикончить одну асутру, сидевшую на шее пятиглазой жабы, но других насекомых не видели. В дюжине отсеков были заблокированы все проходы, слишком узкие для людей. Теперь у Этцвейна было много свободного времени. Он постепенно, внимательно изучил все помещения орбитального накопителя, пытаясь определить местонахождение аварийного убежища насекомых. Алулы, уже чувствовавшие себя увереннее, помогали ему.
Часами они бродили по кораблю, оценивая расстояния и объемы, и в конечном счете заключили, что логово хозяев орбитальной тюрьмы находилось непосредственно под куполообразной рубкой управления и занимало пространство площадью не больше одного квадратного метра и высотой чуть больше метра. Этцвейн и Каразан внимательно осмотрели наружные поверхности этой полости, размышляя над тем, как в нее можно было бы проникнуть. В стенах, изготовленных из неизвестного Этцвейну материала, не похожего ни на стекло, ни на металл, не было никаких швов или стыков. Этцвейн предполагал, что в убежище находились своего рода «каюты», жилые ячейки экипажа. Как долго асутры могли выжить в таких ячейках без пропитания? Вероятно, в том же закрытом пространстве хранился аварийный запас провианта.
Приближался рассвет. Дердейн выглядел, как огромный, окруженный звездами черно-пурпурный диск с пульсирующим анилиново-красным проблеском на востоке. Голубая Эзелетта вынырнула из-за горизонта, за ней розовая Сасетта и, наконец, слепяще-белый Заэль. Поверхность Дердейна озарилась.
По приблизительной оценке Этцвейна космическая тюрьма висела над Каразом на расстоянии трехсот с лишним километров. Прямо внизу должно было быть Шахфе, но незначительное селение невозможно различить с орбиты. С юга на север, как серебряные змеи с лиловым отливом, спящие на подстилке из темного курчавого мха, тянулись гигантские реки Караза. Далеко на юго-западе можно было заметить озеро Ниор и цепочку озер поменьше. Этцвейн не знал, какая сила удерживала корабль-накопитель на орбите и сколько времени заняло бы падение на планету, если бы асутры выключили двигатели, но поморщился, представив себе последние несколько секунд... Тем не менее, уничтожив корабль, асутры ничего не выигрывали. Этцвейн задумался о любопытном сходстве внешне столь непохожих друг на друга существ, как люди, асутры, рогушкои и кха. Всем требовались пропитание и укрытие, все пользовались светом, чтобы ориентироваться в пространстве... Средствами общения служили, главным образом, речевые и слуховые органы — не зрение, не осязание и не обоняние — по простейшим, одинаковым для всех причинам. Звук заполняет пространство, отражаясь от поверхностей и огибая препятствия, звук можно производить с минимальными затратами энергии, сочетания и последовательности звуковых колебаний бесконечно разнообразны.
Телепатия? Многие соображения позволяли подвергнуть сомнению целесообразность повседневного применения телепатической связи человеком, хотя другие существа могли пользоваться таким методом общения более последовательно. Приписывать исключительно человеку способность время от времени угадывать мысли или эмоции на расстоянии было бы нерационально. «Сравнительное изучение разумных существ было бы чрезвычайно занимательным времяпровождением», — решил Этцвейн...
Он разглядывал во всех направлениях глухо-черное, пылающее звездами небо. На скорое прибытие Ифнесса и земного звездолета можно было не надеяться. Но уже нужно было опасаться преждевременного прибытия звездолета насекомых-паразитов. Орбитальный корабль-накопитель в целом представлял собой шишковатый цилиндр, утыканный приземистыми конусами с ветвистыми мачтами из белого металла, разбросанными на пять-шесть метров один от другого. Этцвейн не преминул отметить, что накопитель, в отличие от красновато-бронзовых дисковых звездолетов, поблескивал гладким, будто полированным угольно-серым покрытием, отливавшим маслянистыми алыми, темно-синими и зелеными разводами.