Набивалась провожатых полна изба. Благословив сына, мать обливалась слезами, выпевала наказы-заветы сквозь рыданья:
Намеренья нет восхвалять казарму, да не вся она заключалась в рукоприкладстве унтеров, муштре, жестокости дисциплины. В строю, бывало, находились даже по 25 лет. Откуда, если не из казарм брались чудо-ботатыри Суворова, герои Бородина, Севастопольской обороны и Порт-Артура, морских сражений при Гангуте, Синопе. Стойкость российского воинства в лишениях походов, презрение к смерти под огнем, верность присяге и Отечеству общепризнанны. Безусловно, эти качества закладывались с детства, семейным воспитанием.
19 ноября — Павел исповедник и Варлаам. В устных календарях — ледостав.
В глубинной тайге Пигасий солнце гасит, над Арктикой простирает крылья полярная ночь. Толстокожих моржей проняло, с лежбищ тронулись кочевать туда, где шире разводья, полыньи, промоины. На леммингов, мышевидных грызунов неурожай, песцов погнало пургой, ветрами в лесотундру.
У нас Павел по снегам белым о будущем загадывал, от него в устных численниках осело:
«На Павла снег — вся зима будет снежной, озимям хорошо».
Мелкие лесные реки бывают взяты до Варлаама в полон, ему по крупным пускать шугу, мерзлый снег, ростить забереги, сужать русла. Соединились берега — ребятишкам бегать на коньках; кипят, плещут дымные струи — вот и «лед с полумостом».
Ледостав и гололед: что ни тропа, то каток; как дорога, то глыбы, комья.
20 ноября — Федот и Кирилл.
Зима ранняя, годилось присловье: «Федот лед на лед ведет». Замешкалась она, уточняли: «Федот лед на реку ведет».
Суда Сухоны, Вычегды, Двины в затонах, на берегах баржи для последующего ремонта, шпаклевки, смоленья.
Поземка. Стынь. Первые сугробы.
От льдов и снегов крестьяне думами о зажиточности, о будущем перекидывали мосты в лето, к осенним нивам.
«Лед несет ровный — и хлеб будет таков».
«Лед намерзает на реке грудами — хлеб уродится грудами».
«Первый снег лег на сырую землю пластом — будешь с рожью».
«Снег привалит к стенам плотно — к недороду, между стенами и снегом промежуток — к урожаю».
Крутила метель, жгла стужа — и отмякло…
21 ноября — Михайлов день.
Архистратиг небесных сил Михаил низринул дьявола и всех павших духов с Неба. Храм-усыпальницу московских великих князей и царей в Кремле назвали его именем — Архангельский собор. Архангельские соборы были сооружены и во многих других русских городах: Смоленске, Нижнем Новгороде, Великом Устюге, Старице, Свияжске и др.
В устных календарях — архангельским лоцманам праздник, куделица Поморья.
Пометки в устных месяцесловах настолько исключают одна другую, насколько ноябрь противоречив. «С Михайлова дня зима стоит, земля мерзнет» — подкрепление октябрьского предсказанья, дескать, снег выпал на Сергия, зима утвердится на Михаилу. «С Михайлова дня зима не стоит, земля не; мерзнет» — опять верно, велика Русь, одинаковых условий перехода от осени к зиме поди напасись.
Михайлов день торжественно отмечался Архангельском — по причине того, что основание ему положил Михаило-Архангельский монастырь. На особицу уважительно чествовались «корабельные вожи» — лоцманы.
Бывало, в навигацию двинской рейд пестрел разноцветьем иностранных флагов. Путь от взморья по реке на десятки верст, причалы ежегодно принимали под разгрузку и погрузку сотни судов: лоцманам, занятым их проводкой, работы хватало!
Профессию «корабельных вожей», искони почтенную, уважаемую, Поморье освоило с конца XVI века, когда Архангельск на многие годы утверждался единственной морской пристанью страны.
Обратимся снова к деревням.
Архангельская губерния засевала льном в 1912 году 414 десятин (против 27 835 десятин Вологодчины). Прясть — куда торопиться? Свет убыл, дни мерклые, стужа крепчает, и ход сороцкой сельди начался, и в метель-поносуху мерзни у лунки, лови ряпушку, навагу — «на тряпочку»…
Но Михаила пришел: женки, за прялки, в Беломорье куделица.
22 ноября — Матрена третья, зимняя.
Две первые Матрены тоже в численниках: с Павлом и Варлаамом, следом с Федотом. Выбирай любую, молвить заветное: «С Матрены зима встает на ноги».