Известно, солнце выше — поленницы ниже. Валили березняк, осинник — в топливо печей, ольху — в овинные каменки. Отборные деревья вырубались на заготовки для саней, телег, особенно на полозья, черемушник — на дуги. У рачительных хозяев непременной принадлежностью усадьбы был станок гнуть полозья и дуги. Дровни, розвальни, выездные сани — полозья, все полозья, и за ними или за дугой соседям, что ли, кланяться? «Готовь сани летом, телегу зимой».
Но самые неотложные дела на току.
Васильев день топил овины, пожалуй, ему приличнее было бы зваться не древорубом, а молотильщиком. Ток гумна, пока молотили цепами, заливался водой По ледку молотить сподручнее. А вдруг слякоть, вдруг распустит? Позор — при хлебе быть без хлеба!
14 марта — Авдотья.
В устных календарях — весновка, плющиха, свистунья. Вытаивает мусор. С крыш потоки, под желобом — ушат. Весновка, замочи подол.
Долго ли женщинам вымочить длинные, до пят, сарафаны. И чего только охальники зубы скалят, свекру-батюшке пожалуюсь!
Снег зернист и влажен. Оседают, плющатся суметы.
Но «Евдокея благоволит, да и насорит». Чего уж, Север, где «и март морозом на нос садится». Крепка на ногах зима, режут слух посвисты шалого ветра в голых кустах.
При всем при том нынешний день — повсеместно веха в движении по годовому кругу.
Сряжалась весна с просинца, с бокогрея сулилась, так приди же, приди…
Весну «окликали», лето «вызывали»:
Веснянки, величавы, протяжны, пелись хором. В них надежды на перемены к теплу, зиме заклятье — шибче б ей под гору катиться, назад не вертаться постылым холодом.
Для обширных районов России Авдотья — предмостье сельскохозяйственного года, первая встреча весны. Закономерно ее сопровождал хоровод предсказаний.
«На плющиху погоже — все лето пригоже».
«Авдотья красна — и весна красна».
«Курочка в Евдокеи напьется, овечка на Егорья (6 мая) наестся».
«День Евдокеи красный — на огурцы и грузди».
«Погода ясна — уродится рожь, и пшеница, и травы».
А если солнце «Авдотья смотрит», то есть косо, неприветливо, разгулялась в полях свистунья?
«Весновка ясна и морозна — к недороду».
«Коли на Евдокею холодно, скот кормить лишних две недели».
«Смотри лето по Евдокеи: на Евдокею снег с дождем — к мокрому лету, а мороз и северный ветер — к лету холодному».
«Полдня не будет ветра, а после полудня подует, то первая половина лета будет хорошая, а после от ветра осыплется хлеб…»
Не дадим зерну пропасть, раньше жито выжнем!
«Новичок (молодой месяц) под Евдокею с дождем — быть лету мокрому».
Отвечали деревенские святцы на запросы пастухов и огородников, пахарей и жниц, вооружая надеждами на будущее, отнюдь не безоблачное, в трудах и тревогах.
«Пришли Евдокеи — мужику затеи, соху точить, борону чинить».
Серпам подновлена насечка, упряжь для пахоты готова, займемся остальным, чтобы хоть завтра коня в борозду.
У кого ни кола ни двора, нанимайся, бобыль, в работники. По окончании зимних работ шло рукобитье о новых договорах. Кто условливался батрачить по Петров день, сенокосную страду; кто по Егорья холодного, до зимы. Сдавались в аренду пахотные угодья, сенокосы. Землю — исполу обычно: половину урожая — хозяину угодий за пользование, половину — арендатору. «Ряды на Евдокию» кое-кого устраивали: не паши, не жни, к осени, глядишь, о хлебе нет печали.
В селениях Беломорья, где источник благосостояния семей — зверобойный и рыбацкий промысел, присловие иное: «Пришли Евдокеи — рыбакам новые затеи». Успевай с починкой старых сетей, плети новые. Пора готовиться к мурманской путине. На Мурмане поморы промышляли лучшую рыбу: треску, зубатку.
Здесь, в Поморье, и приметы свои.