Деревенские святцы

Жаворонки,
Перепелушки,
Птички-ласточки!
Прилетите к нам!
Весну ясную,
Весну красную
Принесите нам!
На жердочке,
На бороздочке,
И с сохой, и с бороной,
И с кобылой вороной,
С пряльцем, с донцем,
С кривым веретенцем!

Снег глубок, непогодь — что вы, нет помех хороводам. Избы тесны, найдется крыша за околицей.

У нас на гумнечке немножко:
Пятьдесят молодцов, сорок девок…

Балалайки, бубны, тальянки сменяют наигрыши с «Наборной» на «Сборную», со «Сборной» на «Капустку», на «Заиньку». Дробят по гладкому току гумна полусапожки — новокупки, блескучие жениховские калоши на валенках выше колен, ветер поднимает подолы в кружевах, развеваются шитые-расшитые передники.

Сковородник на печи,
Ты не много хлопочи!
Десяточка два-три
Ты блинов напеки.
Двое ходят, двое бродят,
Двое сойдутся и обоймутся,
Обоймутся и поцелуются
По старому закону:
Четыре на кону, —
Но не выщелкать.
Целоваться девять раз,
Против носу, против глаз,
Девяносто один раз.

Закон, старый закон!

Чем нам песенку начать,
Чем ее окончить? —
Разговорами начнем,
Поцелуем кончим.

Ребятишки, непременные участники встречи весны, забравшись куда ни повыше — на изгороди, крыши амбаров, погребов, — голосили в крик:

Весна-красна,
Что принесла?
Теплое солнышко,
Красное летечко…

Прислушайся, в соседней деревне сверстники надрываются:

Весна-красна!
На чем пришла?
На чем приехала?
На жердочке,
На бороночке,
На овсяном колосочке,
На пшеничном пирожочке.

Мамы, бабушки пекли хлебцы, формой сходные с летящими птицами, изюминки вместо глаз. Сороки — праздник деревенского детства. «Жаворонки прилетели, на головку деткам сели». Нет весны без радости! Ребята выставляли «жаворонков» на скирды, с настоящими птичками делились: поклюют, звончей зальются. С дороги, из-за моря, чай, голодные.

Честно признаться, крошки доставались воробьям: жаворонки появляются позднее.

Пекли «жаворонков» и в войну, когда каждая горсть муки была на строгом учете. Кое-где даже в школах в подарок малышам. Изюм заменялся ягодками сушеной черники…

В духовных святцах Сороки — память сорока мучеников, в IV веке страдавших за веру на озере Севастийском. Устные календари о Сороках сказывали: «Зима кончается — весна начинается». «Сорок мучеников — впереди сорок утренников». От зимы нередко всего отличия, что морозам ночью трещать, на восходе крепчать, днем в тени прятаться. «.Сороки — сорок пичуг из заморья на Русь-матушку пробираются»: синька-трясогузка — к ледолому, чайка — на полую воду, зяблик — на зябь, пахоту летошнюю.

Чувствительней перепады ночных и дневных температур, с утра дали поволакивает беспросветная пелена.

23 марта — Анастасия.

«Белая вата плывет куда-то».

Куда, если не в лето, в зной и стрекот кузнечиков с межи! Вчера пахари на УС мотали, мол, ведреная погода благовестит добёр урожай гречи, нынче тонкопряхи смекают, густ-де туман на лен част, волокнист, на коноплю.

25 марта — Григорий и Феофан.

«На Феофана туман — урожай на лен, на коноплю».

Серая морока сутками, и сутками погожая теплынь. В лесных трущобах ослабли ледяные скрепы: глыбы нависи, увлекаемые собственной тяжестью скользят вниз, ломая сухие сучья, выдирая клоками хвою.

Обтаяли дороги, четче обозначаются переходы между избами, от подворий к гумнам, баням.

Весна…

Напомнить, кто ей дедушка? Январь-просинец.

По устным календарям, «март — февралю бокогрею меньшой брат, дню Евдокии-плющихе крестник». Кровное, видите ли, родство, подчеркнутая зависимость младшего от старших.

Наследник января-просинца, сдается, натура лирическая. Его время — поэзия лучистого, насквозь золотого, осиянного солнцем воздуха, серебристых, сбросивших зимнюю кожуру барашков ивняка, влажного дыхания осевших сугробов, трелей жаворонка над проталинами и туманов, туманов… Поэтично отразили перемены деревенские святцы: «На Григорья тропинки чернеют и снег тревожится». Затем снова пробелы. Досада разбирает, словно у тебя отнимают сутки по суткам дни твоей жизни.

Посмотрим, что там дальше.