Кудим взвыл от боли, ступня в железных челюстях капкана горела, он метался по кругу, пытаясь вырваться. Но капкан был цепью закреплён за ствол толстой берёзы, поэтому зверь носился кругами, как цепной пёс на привязи, и только истошно голосил.
В этот момент его визги и скулёж услышали охотники с лесником, что патрулировали в эту ночь лесной массив между двух полян. Мужчины бросились на крики зверя и увидели, как мечется во все стороны с воем, ломая ветки и пытаясь расшатать берёзу, раненый оборотень.
Герасим подбежал, окликнул его, и выстрелил, прям посередине мелких чёрных глубоко посаженных глазок. Зверь последний раз взвыл и затих, сползая на землю по стволу "заточившей" его берёзы...
Никодим со стаей тем временем собирались нанести визит доктору. Они услышали крики людей и пальбу, увидели, как несётся во все лопатки Кудим, удирая от погони в лес, и поняли, что задачу он выполнил.
- Ну что же? Собаке - собачья смерть... - зло, ухмыльнувшись, констатировал Никодим. Стая радостно закивала в ответ. И только один главарь знал, кого он имеет в виду...
Оборотни отправились в путь...
Глава 26 - Она...
Стая вышла в ночь. Светила полная луна, но она покрывала их черные тела с грязными взъерошенными холками бликами, как маскировочными пятнами, чтобы они не бросались в глаза на свежем белом снегу. Стая передвигалась, молча, сосредоточенно, бросками, от дома к дому, от дерева к дереву. Каждый понимал важность задания и недопустимость оплошности.
Впереди шёл Никодим. Он готов был молниеносно порвать любого, кто встретится им на пути, чтобы ни один свидетель того, что они до сих пор в деревне, не остался в живых. Стая приблизилась к больнице. Окна в здании горели лишь на первом этаже: в кабинете доктора и приёмном покое. Дверь была закрыта на мощный засов и укреплена после последнего нападения листами железа. Работал дверной звонок, в который и предполагалось звонить в случае обращения в приёмный покой. Окна первого этажа были дополнительно обрешёчены. В приёмном покое хранилась винтовка, за которую отвечал вечно пьяный сторож Демьян.
Упыри приблизились к зданию, разделились на три части с договорённостью, что одни будут отвлекать внимание на себя, имитируя нападение на больницу, другие - отражать атаку подоспевшей к больнице помощи, если такая появится, а Никодим под этим прикрытием начнёт разыскивать доктора.
Один из оборотней - хитрый и ушлый Савелий - вновь обернулся человеком и принялся звонить в приёмный покой. Он обмотал бородатую морду тряпкой, заложил за щёку ягод красной рябины и принялся стонать на пороге больницы, изображая зубную хворь.
Дверь осторожно отворили и в морду Савелию строго наставили дуло двустволки. Савелий продолжал охать и стонать, пользуясь тем, что его перемотанное лицо никто не узнаёт. Его впустили в приёмный покой, усадили в смотровую и просили подождать, так как доктор пока занят, но скоро подойдёт. Засланный казачок постанывал, держась за щёку, одновременно изучая обстановку и наблюдая за желающим вздремнуть охранником. Наконец все успокоились, дежурная медсестра приёмного покоя вышла за какой-то надобностью в коридор, а охранник, отставив ружьё к стенке, прислонился спиной к окну и стал кемарить.
Этим затишьем и воспользовался Савелий: он незаметно подкрался к охраннику, взял ружьё и побежал в коридор приёмного покоя открывать входную дверь. Когда засов заскрипел, охранник проснулся, но было уже слишком поздно...
В больницу с ликующим визгом ворвалась ватага бандитов в звериных шкурах. Они тут же сшибли с ног растерявшегося охранника, и один из оборотней откусил ему полголовы. Все рванули в больничный коридор, Никодим же бросился в кабинет к доктору, но врача там не было...
Он хотел было метнуться назад, за всеми, чтобы найти его в палатах, но, уже выбегая из кабинета, вдруг взглядом зацепил фотографию в рамке на столе какой-то миловидной женщины. Никодим повернул голову назад, с удивление, рассматривая фото...
Он слышал крики и шум наверху, но был словно загипнотизирован этой фотографией... В памяти его встал образ этой миловидной женщины, о встрече в своей жизни с которой он не рассказывал никому... Ибо считал это своим главным жизненным проигрышем...
Вспомнил Никодим свою первую жену... Людмилу ... Очень симпатичную скромную женщину, которую он завоёвывал, когда гостил по молодости в городе, у своего дяди. Никодим покорила она красотой и сдержанностью. Он ухаживал, дарил цветы, и завоевал сердце недоступной красавицы.
Когда они поженились, хотел муж вернуться в родное село, но городская жительница Людмила не желала покидать родные места, не хотела оставлять больных родителей. Никодим согласился немного подождать с переездом. Тем более что жена была уже беременна, и рожать было решено в городе.