— Добросовестная работа наших генетиков. У деток очищена отягощённая наследственность. Разумеется, первородный грех не смыть, печать Каина стоит на каждом. Но разве «лучшие семейства» мира производят на свет невинных ангелов без греха?
— Это наверняка вам дорого обходится?
— Ещё бы! Но и каждый малыш на торгах стоит немало.
— Почему сектор «Детский мир» отгорожен от «мамочек» сплошной каменной стеной? Мать могла бы хоть из–за решётки полюбоваться на своё дитя. По закону, женщина имеет право посещать ребёнка в возрасте до трёх лет в свободное время без ограничений по времени. Им даже может быть разрешено совместное проживание.
— Сидорова, ты опять в своём репертуаре?
— Согласно законодательству, в исправительных учреждениях, в которых отбывают срок женщины имеющие детей, могут формировать дома ребёнка.
— А что перед тобой? — чуть ли не зарычала полковница.
— Дети без матерей.
— После родов через пять–шесть дней ребёнка отдают матери. С этого дня женщина начинает жить в специальной камере, в которой соседствуют с ней только кормящие. Через два месяца мать должна вернуться к воспроизводству, то есть к случкам с производителями. Ребёнка передают вольнонаёмной кормилице. Через три года, если рожуха незамужняя или её мать или свекровь ведут асоциальный образ жизни, ребёнка продают с торгов. Так чаще всего и случается. Цена договорная, но торг начинается с 25 тысяч евроталеров. Если по каким–то причинам сбыть с торгов дитя не удаётся, его приобретает воспитательный дом при транснациональной горнодобывающей корпораций за десять тысяч евроталеров.
— А каменная стена? Я спрашивала про стену.
— До торгов дети живут в детских яслях, чтобы их первые слова не были блатной феней. Таких детей не продашь. Матери всегда могут навещать их по утверждённому графику, но в присутствие офицерши.
— Вы превратили зэчку в бесправный родильный автомат!
— Ты сама, Сидорова, по фене ботаешь?
— И не собираюсь!
— Как же ты зачёты сдавала? Ты совсем не знаешь уголовной психологии. Менее одного процента осУжденных обладают материнским инстинктом. Лишь горстка зэчек из любого лагеря способна на самоотверженную любовь к детям. Это или жертвы судебной ошибки или злого случая. Остальные — потомственные воровайки, убийцы, садистки, лишь на время отсидки излеченные алкоголички и наркоманки, которые на свободе вернутся на стезю порока.
Полковница взяла на руки и поцеловала очаровательную трёхлётку в мелких кудряшках. Счастливая девочка прильнула к её груди
— Воспитательницы в обязательном порядке гладят по головке, обнимают и целуют детей. Дети без этого болеют и плохо развиваются. Разве их родные матери способны на это? Не обращайте внимание на мою фривольую одежду и мнимую мирную, даже умилительную обстановку в моей колонии. Здесь всё та же тюрьма. Камеру, где ребёнок встречается с матерью, так же подвергают обыскам, как и обычную. Если мать выезжает на суд или идёт на встречу с адвокатом, она старается взять ребенка с собой, потому что рассчитывает на жалость к себе и более мягкий приговор. Для неё ребенок не более чем подельник. Она с малых лет старается его научить волчьим законам уголовного мира.
6
Полковница опустила на землю дитя и шутливо хлопнула по попке:
— Иди играй с подружками, солнышко!
— А мама меня скоро заберёт меня в домик с садиком и купит мне ламу?
— Очень скоро, милушка моя… Там внизу у реки наше подсобное хозяйство. Ламы и викуньи для развлечения детей. Дети любят их смотреть.
Экскурсантки подошли к вольерам.
— Ну ещё козы — понятно. А зачем вам ослики?
— Ты, Сидорова коза, никак не уймёшься. Ослик у нас только один. Остальные ушастики — дойные ослицы. Они в запуске круглые год, чтобы обеспечить детей питанием, если у матери пропадает грудное молоко.
— Фи! Ослиное молоко…
— Коровье молоко груднички перевариваю только в виде кефирчика. Козье молоко дают им только с года. А молоко ослицы мало отличается от женского молока и успешно используется для вскармливания грудных детей, если у матери нет молока. Содержать ослиц дорого. Зимой им нужны конюшни с отоплением, но для детей нам ничего не жалко.
— Я и не знала…
— Ты много чего не знаешь Сидорова. И не узнаешь.
— Чего так?
— Я тебя вычеркнула из списка стажёров–надзирательниц.
— За что?
— За незнание психологии криминального мира… Бывает и такое, что ни комфортное проживание, ни роскошное для зэчек питание не вызывает у них чувства благодарности. Такая стерва знает, что маму не имеют права отправить в карцер, нельзя в наказание лишить передач от родственников, а избивать за плохое поведение её никто не станет. И начинает она беспредельничать, нарушать распорядок и демонстрировать сотрудникам своё блатное превосходство. Ни беседы, ни угрозы, ни предупреждения на неё не действуют. Обычно с такими «мамочками» поступают просто — лишают родительских прав и этапируют в другую колонию, где недостаточное разнообразие рациона питания и нехватка свежего воздуха, туберкулез, СПИД, гепатит В и С. Нет квалифицированной медицинской помощи. Там плевать хотели на женские гормональные циклы. Не соблюдают самых простейших правил гигиены. Нет биде, отсутствует горячая вода, о душе нечего и говорить, как и о гигиенических прокладках. Выдача средств личной гигиены заключенным не предусмотрена. В ход на тряпочки идёт казенное имущество — простыни, наволочки, наполнители матрасов, косынки и роба. Ради блатной вольницы они живут в общих камерах на 70–80 человек и дышат спёртым прокуренным воздухом, ходят строем на часовые ежедневные прогулки, терпят все склоки, скандалы, ругань и побои. Наука тюрьмоведение и социопсихопатология не зафиксирова случаев социальной реабилитации блатных. Поэтому воспитывать собственного ребенка матерям в колониях не позволено. Им также запрещено и совместное проживание с ним.